Эд Макбейн - Смотри, как они умирают

Из здания, в котором находился бар «Ла Галлина», вышла женщина. Она вела за руку ревущего ребенка, в другой руке держала клетку с птицей. Синий длиннохвостый попугай как бешеный метался по клетке. Женщина остановилась на крыльце, оглянулась через плечо на окна над «Ла Галлиной». Могло показаться, что она вообразила себя на мгновение звездой театра, ступившей под свет юпитеров навстречу нетерпеливо ожидающей ее появления публике и вдруг застывшей в приступе нерешительности. Затем она вышла на середину улицы, стала лицом к толпе, взволнованно шевелящейся позади полицейских машин, и громко прокричала:

— Пепе Миранда! Да, Пепе Миранда там!

— Что, действительно? — спросил Бирнса Эрнандес.

— Похоже на то, Фрэнки.

— Кто дал наводку?

— Не знаю, — отозвался Карелла. — Он выдал информацию и тут же отключился.

— Надо узнать, что там происходит с остальными машинами, — сказал Бирнс.

Он уселся в одну из машин, выставив ноги наружу, и взял микрофон рации.

— Это лейтенант Бирнс, — сообщил он. — У нас все готово. Остальные машины на позициях?

— Ну вот, наконец-то прижмем твоего земляка, — усмехнулся Паркер. — И нам придется его пристрелить. Уж я лично прослежу за этим.

— Он мне не земляк, — возразил Эрнандес.

— Ну разумеется, нет, — согласился Паркер. — Это просто так говорится. Все, что я имею в виду, — что вы оба из Пуэрто-Рико.

— Конечно.

— Черт. Ты ведь прекрасно знаешь, мне все равно, кто откуда — из Пуэрто-Рико или из Китая.

— Конечно.

Паркер вдруг огляделся.

— Ух ты, глянь только на эту малышню, а? Они думают, Пепе Миранда бог.

— Бог он только для того, кто не знает всего, — заметил Карелла, глядя на ребятишек в толпе за машинами.

Там были дети всех возрастов, начиная от едва научившихся ходить до подростков. Некоторые пытались забраться па патрульные машины, но полицейские их тут же сгоняли. Никто из них не вел себя каким-то определенным образом, которого от них ожидали. Одни смеялись, другие просто глазели на окна первого этажа. Некоторые, казалось, вот-вот разревутся. На их лицах ясно читалось любопытство и нетерпение. Каждый из них знал, что сейчас случай из ряда вон выходящий, и, естественно, это возбуждало их. Но они многое успели повидать, эти дети, и реакция их на увиденное всегда была неоднозначной. Они видели внезапную кровь, и каждый нерв в их телах побуждал их закричать при виде человека, расстающегося с жизнью на тротуаре, но страх застревал у них в горле, превращая неродившийся крик в смех бравады. Эти дети стыдились проявлять эмоции, между которыми к тому же весьма расплывчатая граница. Страх оказывался близнецом смелости, слезы и смех были взаимозаменяемы.

— Что ж, скоро он будет мертв, это точно, — сказал Паркер. — Он заплатит за всю чертову головную боль, которую он причинил этому городу.

Карелла, наблюдавший за детьми, заметил:

— От города ему тоже досталось, Энди.

— Еще бы, — согласился Паркер. — А дети, выросшие здесь, какого черта от них еще можно ожидать? Миранда резал людей прежде, чем научился ходить.

— Может быть, никто не позаботился о том, чтобы научить его правильно ходить, — предположил Эрнандес.

— Эй, ты пытаешься меня растрогать, что ли? — спросил Паркер, широко раскрыв глаза. — А я думал, он тебе не земляк.

— Не земляк. Он бандит. Он умрет. Но в этом не только его вина.

— Могу понять твои чувства, — согласился Паркер. — Кровные узы…

— Между мной и им нет кровных уз…

— Я не имел в виду родственные, нет, ради бога. Я знаю, что он тебе вовсе не родственник и все такое. Но согласись, вы же оба испанцы. Это роднит вас, делает братьями, понимаешь, о чем я?

— Нет, не понимаю. Что, черт подери, ты имеешь в виду, Паркер?

— Ох, ну забудь. Если ты собираешься обижаться, то и говорить не о чем. Ты очень чувствительный парень, Фрэнки, вот о чем я. Тебе предстоит покончить с этим, и тут уж тебе ничем не помочь, поверь мне. — Он улыбнулся Эрнандесу и обнял его одной рукой за плечи. — Все, что я сказал — просто у меня такая манера говорить, — означает лишь то, что я убью твоего брата здесь и сейчас. Я выпущу ему в череп дюжину пуль и буду смотреть, как он истекает кровью на тротуаре.

Эрнандес стряхнул его руку со своих плеч:

— Знаешь что, Паркер?

— Что?

— Он больше твой брат, чем мой.

Полицейские принялись выстраивать кордон поперек улицы. Люди усиленно напирали. Ребятишки забирались на заграждение.

Бирнс выбрался из машины и заорал: