Жан-Клод Иззо - Мертвецы живут в раю

— Чистить карманы! Так!

— Не мели чепуху!

— Конечно! А тип, у которого увели его денежки, сразу смекает, что украл араб. Ну да, из-за одной-единственной кражи, он становится сторонником Национального фронта!

— Даже если он и не расист!

— Украсть мог, ну, не знаю, португалец, француз, цыган.

— Или швейцарец! Бред! Воры есть везде…

— Но, надо признать, в Марселе чаще не везет арабу, а не швейцарцу.

За то время, что я занимаюсь своим сектором, я задержал нескольких настоящих преступников, немало наркоторговцев и налетчиков. Задержания с поличным, гонки преследования в кварталах или по окрестным дорогам. Направление Бометт — главная марсельская тюрьма. Я делал это без жалости, хотя и без ненависти. Но всегда с сомнением. Тюрьма в восемнадцать лет ломает жизнь любому парню. Когда мы с Маню и Уго были налетчиками, мы даже не задумывались о возможных осложнениях. Мы знали правило. Ты играешь. Если выигрываешь, тем лучше. Если проигрываешь, тем хуже. Иначе надо дома сидеть.

Правило оставалось неизменным. Но опасности увеличились во сто крат и тюрьмы переполняли несовершеннолетние. Шестеро на одного взрослого, эти цифры я знал. Цифры, от которых мне становилось не по себе.

Десяток мальчишек гонялись друг за другом, швыряясь камнями величиной с кулак. «В это время они не делают глупостей», — говорила мне одна из их матерей. «Глупости» — это когда приходилось вызывать полицию. Это все было лишь юношеским вариантом «ОК Corral». Перед 12-м корпусом о чем-то болтали шесть арабов двенадцати-семнадцати лет. В полутораметровой тени, которую давало здание. Они видели, что я иду к ним, особенно старший из них — Рашид. Он начал покачивать головой и тяжело дышать, уверенный в том, что само мое появление уже означает начало крупных неприятностей. Я не собирался его разочаровывать и спросил, не обращаясь ни к кому:

— Ну что, занимаетесь на свежем воздухе?

— Да нет! Сегодня, месье, учительский день. Они там одни учатся, — ответил самый младший.

— Угу. Проверяют, такие ли они умники, чтоб забивать нам башку всякой мутью, — поддержал его другой.

— Отлично. А у вас тут, я полагаю, практические занятия.

— Почему! Да нет! Мы ничего плохого не делаем! — не сдержался Рашид.

Для него учение закончилось давно. Рашида из профтехучилища выгнали. За то, что он угрожал преподавателю, обозвавшему его дебилом. Однако он славный малый. Он надеялся получить профессию, как многие в этих кварталах. Будущее здесь заключалось в том, чтобы ждать чего-либо, неважно чего. И это было лучше, чем не ждать вообще ничего.

— Я ничего не говорю, я пришел вас проведать. (Рашид был в тренировочном костюме общества «Олимпик де Марсель», синим с белым. Я пощупал ткань.) Новехонький, скажи-ка.

— И что! Я за него заплатил. Это моя мать…

Я обхватил его рукой за плечи и повлек прочь от группы. Его дружки смотрели на меня так, будто я только что нарушил закон. Готовые поднять хай.

— Послушай, Рашид, я иду в корпус 7, вон тот. Ты видишь? На шестой этаж, к Мулуду, Мулуду Лаарби. Ты его знаешь?

— Угу. Ну и что?

— Я там пробуду, ну, может быть, час.

— А я-то тут при чем?

Я заставил его сделать еще несколько шагов в сторону моей машины.

— Вот моя тачка. Ты мне скажешь, что это не бог весть что. Согласен. Но мне она дорога и мне не хочется, чтобы ее испортили. Чтобы ни одной царапины не было. Поэтому ты за ней присмотришь. А если тебе захочется пописать, договоришься с твоими дружками. О'кей?

— Но я не сторож, месье.

— Ничего, учись. Может быть, тебе придется занять это место. — Я чуть сильнее сжал ему плечо. — Ни единой царапины, понял, Рашид, иначе…

— Что! Я ничего не сделал. Вам не в чем меня обвинить.

— Я все могу, Рашид. Я полицейский. Ты не забыл, а? (Я провел ладонью по его спине.) Если я возьму тебя за задницу, то что я найду там, в заднем кармане?

Он резко вырвался, разволновался. Я знал, что у него ничего нет и только хотел в этом убедиться.

— У меня ничего нет. Я этих штук не касаюсь.

— Я знаю. Ты бедный маленький араб, которого «достает» мудак-легавый. Так ведь?

— Я этого не говорю.

— По крайней мере, так думаешь. Смотри в оба за моей тачкой, Рашид.

Корпус Б7 ничем не отличался от других корпусов. Вестибюль замызганный, лампочку разбили камнями, все пропахло мочой и не работал лифт. Шесть этажей. Преодолевать их пешком — ясное дело не в рай подниматься. Мулуд звонил вчера вечером, на автоответчик. Сперва меня удивил записанный голос, слышались бесконечные «Алло! Алло!», молчание, потом сообщение: «Пожалуйста, надо, чтоб ты приехал, месье Монтале. Из-за Лейлы».