Алексей Макеев - Плохая компания

Он пригласил Гурова садиться, но первым разговор не начинал — ждал, что скажет ему полковник. Тот не заставил себя ждать.

— Геннадий Алексеевич, скажите, почему Клебанов так меня боится?

Взгляд Шмыгайловского открыто показывал, что к такому вопросу он точно не был готов.

— А почему вы спрашиваете об этом меня? — растягивая слова, проговорил он.

— Потому что за поддержкой он бросается к вам.

Шмыгайловский снял очки и недобро посмотрел на полковника.

— Вы что, следите за мной? — неприязненно спросил он.

— Да что вы, у меня и времени-то на это нет, — улыбнулся Гуров.

Шмыгайловский еще пристальнее посмотрел на него и спросил:

— Вы что от меня хотите?

— Я хочу понять: кому Гладких настолько мешал, что этот человек пошел на убийство? Вот и все. И если я выясню, что это не вы, мне будут глубоко безразличны ваши взаимоотношения с Клебановым и прочими людьми, обращающимися к вам за разрешением на то или иное дело.

Гуров ни словом не обмолвился о том, что ему известно, каким образом люди получают это самое разрешение, однако говорил таким тоном, что Шмыгайловскому и так было это понятно. Он медленно протер очки салфеткой и столь же медленно водрузил их обратно.

— Во всяком случае, не мне, — совершенно спокойно ответил он. — Вы сильно преувеличиваете степень наших разногласий с Гладких.

— Насколько мне известно, у вас были разногласия не только по поводу строительства дороги, но и насчет некой экспедиции? — задал Гуров вопрос, ради которого во многом и пришел сюда.

— А это-то здесь при чем? — спросил Шмыгайловский, и вид его был откровенно изумленным. Он явно не играл сейчас, ему и впрямь было удивительно, почему Гуров вдруг заинтересовался этой темой.

— Я хочу знать, что это за экспедиция и почему для Вячеслава Андреевича она была значима.

— Да я даже толком и не знаю, — поморщился Шмыгайловский. — Это вообще не по нашей части. У Гладких, как мне показалось, был личный интерес. Он когда-то учился на археологическом, в юности, кажется, даже сам ездил в какие-то экспедиции, вот, видимо, и захотел вспомнить молодость. Я, кстати, не касался этого вопроса, он сам всем руководил.

И Шмыгайловский всем своим видом показал, что дальнейшее обсуждение этой темы совершенно бессмысленно. Однако Гуров спросил:

— Геннадий Алексеевич, в прошлое мое посещение вас пытался атаковать некий старичок, как раз по поводу экспедиции… Вы не могли бы дать мне его телефон?

Шмыгайловский выпятил нижнюю губу.

— У меня его просто нет. Этот человек имел дело с Гладких, я с ним и знаком-то шапочно.

— Но все же выяснить его координаты, наверное, не проблема? — настаивал Гуров. — Как хотя бы его фамилия?

Шмыгайловский собрался было ответить, как из приемной послышался шум, а затем дверь кабинета распахнулась, и в него с криком: «Вам меня все равно не остановить!» — ворвался какой-то человек. Его последняя фраза относилась к секретарше, которая влетела в кабинет следом за мужчиной, пытаясь одновременно оправдаться перед Шмыгайловским и выпихнуть непрошеного гостя обратно.

Тот сразу же остановился в центре кабинета, увидел Шмыгайловского и двинулся прямо к его столу. На Гурова человек не обратил внимания, равно как и на призывы секретарши немедленно покинуть кабинет. Однако Гуров узнал того самого старичка, который рвался в кабинет Шмыгайловского еще при его первом посещении министерства, однако, кажется, так и не был допущен до персоны Геннадия Алексеевича. Того самого, чьи координаты он только что пытался узнать у Шмыгайловского. А старичок тем временем заговорил:

— Геннадий Алексеевич, что же это за произвол! Ведь Вячеслав Андреевич лично распорядился насчет средств на экспедицию. А вы почему-то отменяете его решение. Разве это законно?

— Почему вы врываетесь? — не выдержав, закричал Шмыгайловский. — Вы что, не понимаете, где находитесь? Как вас вообще сюда пропустили?!

— Я сейчас вызову полицию! — вторила ему секретарша.

— Полиция уже здесь, — решил вмешаться Гуров, внимательно глядя на старичка, и повернулся к Шмыгайловскому: — Недовольны вами люди, Геннадий Алексеевич. Вы уж примите человека, что ж вы его все время футболите? Я, кстати, могу и подождать.

— Спасибо вам, молодой человек! — Старичок подскочил к нему и затряс руку. — Вижу, вы уважительно относитесь к старшим по возрасту, это делает вам честь.

Гуров, конечно, старался относиться к пожилым людям с уважением, однако сейчас, действуя в интересах старичка, руководствовался еще и личными мотивами. Точнее, служебными, но в данном случае это было все равно. Он искал этого человека, желая проверить версию, возникшую у него в голове. Теперь, когда старичок упомянул Гладких, чем подтвердил, что был с ним знаком и связан делами, Гуров укрепился в своем предположении. Однако ему была необходима консультация старичка, и поэтому Гуров остался в кабинете. Он не собирался выпускать старичка из рук. Шмыгайловский тем временем завозился в своем кресле и, не скрывая досады, проговорил: