Алексей Макеев - Плохая компания

Шмыгайловский говорил очень убежденно и при этом внимательно следил за реакцией Клебанова. Тот немного успокоился и с надеждой спросил:

— А что насчет нашего уговора? Плакали мои денежки?

— Мы решим этот вопрос, — пообещал Шмыгайловский. — Просто мы просили вас подождать, потому что надеялись все сделать в сентябре, когда Гладких собирался уезжать в свою экспедицию. Вы же понимаете, что при нем это сделать было невозможно? Именно его отъезд я и имел в виду, когда говорил вам, что проблема устранена. А вы подумали бог знает что! А теперь, когда его нет совсем, нужно подождать, пока вся история немного утихнет. Господи, хоть бы они поняли, что он сам убился! Кому нужно было его убивать?

Клебанов еще раз вздохнул и буркнул:

— Что мне теперь делать-то?

— Возвращайтесь к себе на работу и делайте свои обычные дела.

— Но ведь в МВД я не поехал.

— Скажете, что у вас было срочное дело, вам пришлось уехать. Но теперь вы свободны и готовы встретиться. Не отказывайтесь от встречи! Будьте уверенней! Зачем вы вообще уехали с работы?

Клебанов, потупившись, угрюмо молчал. Его молчание было красноречивее ответа. Понятно было, что он просто испугался.

— Если вам позвонят еще раз и попросят приехать в МВД, поезжайте, — продолжал наставлять его Шмыгайловский. — Всем своим видом выражайте готовность оказать содействие, но говорите, что понятия не имеете, чем конкретно можете быть полезны. Что вы с Гладких даже не пересекались. Что хотели получить подряд — не отрицайте. Можете даже сказать, что мы вас поддерживали в этом, но всем руководил Гладких, поэтому, узнав о его отказе, вы успокоились. Вот и все. Вам ясно?

— Ясно, — угрюмо кивнул Клебанов и вздохнул.

— Ну и отлично, — облегченно произнес Шмыгайловский. — А сейчас нашу встречу не стоит затягивать. К тому же у нас много дел в министерстве. Так что мы с Олегом Николаевичем пойдем, а вы отправляйтесь минут через десять. Всего доброго!

Шмыгайловский протянул было Клебанову руку для прощания, но, поняв по его виду, что тот не настроен на дружеский лад, убрал руку и вышел вместе с Мищенко. Разговор с Клебановым не удовлетворил обе стороны. Да и не мог он удовлетворить в принципе — Клебанов понимал, что в сложившейся обстановке оба чиновника будут прикрывать собственную задницу, а не его, а Шмыгайловский и Мищенко не надеялись, что Клебанов будет молчать в случае, если полиция или прокуратура надавят на него.

Собственно, Шмыгайловский успокаивал себя тем, что ему самому, как и Мищенко, беспокоиться особо нечего — даже если Клебанов и начнет обвинять их в коррупции, доказательств у него никаких нет. За руку их никто не хватал, так что прокуратуре здесь вообще ловить нечего, иначе давно бы вызвали прямо туда, а не в МВД. Не то что вызвали — сами бы приехали. А пока, надо думать, все тихо. Просто тычутся носом менты, пытаются разнюхать то, что их не касается.

— Твое мнение? — мрачно спросил Шмыгайловский, когда они с Мищенко сели в его машину.

— Если его прижмут — а его уже прижали, — он не станет нас выгораживать и выложит все, — не менее мрачно ответил Мищенко.

— Какой ему резон? — прищурился Шмыгайловский. — Он виноват не меньше нашего.

— Резон прямой, — возразил Мищенко. — Лучше сесть за взятку, чем за убийство.

Шмыгайловский подавил тяжелый вздох и нахмурился. Мысли его были невеселыми. Как ни храбрился Геннадий Алексеевич, как ни успокаивал себя, он понимал, что в чем-то Мищенко прав.

— Ладно, погоди умирать раньше времени, — жестко произнес Шмыгайловский. — Не превращайся в Клебанова. Мне еще одного запуганного идиота не хватало…

Полковник Гуров ехал в министерство скорее для того, чтобы посмотреть на настроение и поведение Шмыгайловского. Разумеется, если тот причастен к смерти Гладких, то признаваться в этом Гурову и не подумает. Но его реакция сильно волновала полковника. И еще он так и не мог отделаться от ощущения, что что-то упустил при их предыдущей встрече со Шмыгайловским.

На сей раз в кабинете Геннадий Алексеевич был один, без Мищенко. Но Гуров не сомневался, что они уже встречались сегодня. И с Клебановым связывались. Лев не стал перезванивать беглому директору стройфирмы, он посмеивался про себя, думая, что внес смуту в их слаженный коллектив.

Шмыгайловский встретил Гурова сдержанно, он уже не сыпал высокопарными фразами и не кричал о том, как скорбит все министерство по поводу смерти Гладких. Полковник отметил, что Геннадий Алексеевич выглядит неважно и принял его лишь для того, чтобы не вызывать лишних подозрений своим отказом.