Николай Свечин: Убийство церемониймейстера

– Васька Питенбрюх.

– Из Яковлевки? – оживился Шереметевский.

– Он самый.

– Ну, его мы быстро сыщем.

На этом разговор закончился. Кочегары принялись топить печь, а засада попряталась по углам. Прошло полчаса, никто не появлялся. Лыков стал советоваться с Шереметевским. Он считал, что нужно пойти проверить сторожа на воротах. Вдруг он предупредит гайменников? Зашли, мол, пятеро, кто такие – неизвестно… Помощник Вощинина не соглашался. До полуночи еще почти час. А если начать теперь шляться по двору, только спугнешь.

Вдруг дверь в кочегарку открылась, с улицы просунулась усатая голова, и раздался громкий шепот:

– Леонид Алексеевич!

Шереметевский вышел на свет.

– Здесь я. Что случилось, Барсуков?

Это был агент, оставленный при экипажах. Он зашел внутрь и доложил:

– Я телегу с пролеткой к городовым отогнал, за бани. Ниоткуда не видать.

– И что?

– А сам, значит, к вам пришел. Для подкрепления.

– Молодец. В заводе что?

– Народ работает. Все тихо.

Тут подошел Алексей.

– Барсуков, ты, когда шел, сторожа в воротах видел?

– Никак нет. И свет в будке загашен.

Лыков матюгнулся и выбежал на улицу. У ворот что-то происходило. Двое стояли и держали в руках длинный, прогибающийся в середине сверток. Увидев Лыкова, они уронили его на землю. Сыщик бросился на них, но услышал знакомый щелчок. Он резко присел. Грохнул выстрел, и в стену котельной за его спиной словно швырнули горсть железного гороха. Что-то больно ударило Алексея по голове и упало к ногам. Он схватил рукой – горячо!

Сзади агенты распахнули дверь и полезли было наружу. Лыков крикнул через плечо:

– Берегись!

Сыскные закрылись изнутри, и вовремя: жахнуло прямо в дверь. Стреляли крупной дробью и очень кучно.

Люди, стоявшие у ворот, бросились прочь. Лыков устремился за ними, но в спешке споткнулся о сверток и растянулся во весь рост. Вскочил, выбежал на набережную. Где они? Справа раздавались свистки городовых, а слева – удаляющийся топот. Сыщик хотел поднажать, но в ногу словно вбили гвоздь… Вывих! Только этого не хватало. Он ковылял и слышал, что топот делается все тише. Вдруг он совсем прекратился, и раздался плеск весла. Садятся в лодку! Алексей вытянул руку с «веблеем». В сумерках едва угадывались две фигуры. Медлить нельзя! Сыщик разрядил весь барабан, стараясь брать прицел пониже. Человек охнул. Началась непонятная возня, потом басовитый голос пробормотал:

– Ты чё?

Через секунду кто-то всхлипнул, и снова плеснуло, будто мешок бросили в воду. Алексей захромал вперед. Он уже понял, что упустил противника.

Сыщику повезло: труп не успело отнести волной. Он зашел в Екатерингофку по пояс, разглядел тело, ухватил и вытащил на сушу. Тут подбежали агенты, посветили «летучей мышью». Дюжий парень в кожаной куртке. Готов… Одна дыра сзади в ляжке – лыковская пуля, а вторая от ножа – прямо в сердце. Быстро соображает господин Снулый! За секунду принял решение и обрубил все концы.

– Что там лежит в воротах? Покойник?

– Так точно, – доложил Барсуков. – В кошму замотали.

В ночи слышались энергичные шлепки по воде – лодка быстро уходила на Чекуши.

Когда Алексей вернулся на завод, там уже царила суматоха. Агенты ходили по двору с фонарями, рассаживали арестованных в пролетки, а на телегу грузили мертвые тела. Шереметевский велел добавить к истопникам сторожа. Было очевидно, что он предупредил убийц о засаде. Лыков развернул кошму и рассмотрел жертву, которую хотели кремировать. Заурядное бритое лицо, возраст – около тридцати. Одет в дешевое исподнее, без верхнего платья. На правой руке обнаружилась особая примета – изуродованный ноготь большого пальца.

Алексей сказал Шереметевскому:

– Больно шустер этот новый атаман. Одну ниточку он оборвал, осталась еще одна. Поторопись-ка с поисками Питенбрюха. Лети в Яковлевку, тащи Ваську сразу на допрос. Я бы с тобой поехал, да нога не ходит, к доктору мне надо.

Подошел старший агент Сизов.

– Ваше высокоблагородие, я тут на земле собрал…

– Ну-ка? – порылся у него в горсти Лыков. – Картечь, и крупная. Ею в нас и стреляли. Хорошо, все целы!

Ближайшие несколько человек сняли фуражки и перекрестились.

– А это что?

Алексей взял у старшего агента короткую латунную трубку, пахнущую порохом. К одному ее концу шелковыми нитками была привязана какая-то тряпка.