Николай Свечин - Убийство церемониймейстера

Лежащий человек кажется выше, чем он есть на самом деле. Но жилец этой квартиры действительно был высок. Он распластался вдоль дивана лицом вниз. Из спины торчал нож – разбойничий, финский. Небольшая струйка крови протянулась по бархату домашней куртки и застыла, не дойдя до края.

– Хороший удар, – вполголоса сказал сыщик. – Даже пола не запачкал. Криков, видимо, не было?

– Какие уж тут крики, – вздохнул эскулап.

Осмотрев убитого со спины, Лыков осторожно перевернул его. Открылось лицо, не искаженное гримасой боли. Удивление и какая-то наивная обескураженность… На вид Дашевскому было тридцать три – тридцать пять лет. Правильные черты портил низкий лоб. Густой чуб, очевидно, должен был скрывать этот недостаток. Общее впечатление: человек как человек. Молодой, при должности – жить бы да жить. А вон как вышло.

– Холостяк? – спросил Алексей у помощника пристава, окинув опытным взглядом обстановку.

– Бобыль, – блеснул тот простонародным словцом. – Про родню ничего не знаю, не выясняли. А вот знакомые к нему ходили, коридорный сказывал. Он тут. Позвать?

– Позже. А прислуга у покойного была?

– Имелся лакей с незамысловатой фамилией Петров. Но он до сих пор не отыскан.

– Вот как? – вскинулся Лыков. – Хозяина зарезали, замки целы, а лакей не отыскан?

– Именно. Приняты меры к розыску, но пока безуспешно.

Сыщик снова повернулся к доктору:

– Убийство совершено ночью?

– Судя по трупному окоченению, вечером. Между восемью и двенадцатью часами.

– А кто нашел тело и вызвал полицию?

– Коридорный Дериглазов, – ответил помощник пристава. – Может, все-таки позвать его?

– Я сам. У вас и так день насмарку.

– Да уж… – пробурчал штабс-капитан. – Мы, конечно, Департаменту полиции всегда поможем. Тем более слышали, как вы вчера на Гутуевском вместе с сыскными картечь отражали… Но хочется уже откланяться.

Надворный советник не стал томить коллег. Он разрешил увезти труп и отпустил городскую полицию, включая городового у подъезда. Попросил только доктора соблаговолить прислать ему на Фонтанку протокол вскрытия. Вскоре департаментские остались в квартире одни, если не считать понятых. Алексей послал Валевачева собрать показания соседей, а сам начал осмотр места происшествия.

Первое, что привлекло его внимание, – это портрет августейшей четы на стене в гостиной. Аляповатый холст, сделанный по лекалам Апраксина рынка, не был рассчитан на хороший вкус. Не олеография, как в дворницкой, но порядочная ляпня. Таких дурных портретов в частных квартирах Лыков еще не встречал. Странно…

Под холстом на бюро стояла фотография какого-то важного господина в галунном мундире с дарственной надписью. Вглядевшись, сыщик узнал обер-церемониймейстера Двора князя Долгорукого-второго. Надпись гласила: «Устину Алексеевичу Дашевскому на память».

Алексей продолжал осмотр. Он не нашел в квартире никаких ценных вещей и ни копейки денег. Один ящик бюро был выломан кочергой и валялся на полу, остальные похитители не тронули. Видимо, знали, где искать… Отсутствие лакея сделалось еще подозрительнее. Надворный советник отправился в его комнату и обыскал ее особенно тщательно. Под кроватью он обнаружил скомканный клочок бумаги. Это оказался билет государственного займа восемьдесят шестого года с одним неотрезанным купоном. Лакей разбрасывался доходными бумагами? Или подбросили нарочно, чтобы подумали на него?

В целом обстановка в квартире Дашевского давала пищу для ума. Очевидно, небогат. Любит придворные побрякушки. Убийство, скорее всего, совершено с целью ограбления. Хоть брать у покойного особенно и нечего, в Петербурге сплошь и рядом резали и за меньшие суммы. А ударил ножом кто-то свой. От кого Дашевский не ждал и спокойно подставил спину.

В завершение обыска Лыков собрал бумаги убитого в заранее приготовленный портфель. Потом продиктовал сидевшему без дела Шустову протокол осмотра места происшествия. Подписал его и обратился к домовладельцу:

– Простите, что держу вас так долго, но ничего не поделаешь, процедура… Как вас по имени-отчеству?

Высокий рыхлый детина представился действительным студентом Степаном Степановичем Осиным-Бруно. Сорок лет человеку, а он студент… Видать, курс лекций прослушал, но экзамен сдать не смог. А потом подвернулось наследство, и теперь он до смерти будет представляться таким несерьезным званием. Осин-Бруно сразу заговорил о том, что волновало его больше всего: когда можно будет опять сдать квартиру внаем? Надворный советник вошел в его положение. Зачем вредить человеку? И разрешил студенту вывесить билет через три дня. Пусть выдержит небольшую паузу на всякий случай да и пускает новых жильцов. Если же придет на имя покойного какая корреспонденция, сыщик велел переслать ее в департамент. Домовладелец повеселел – три дня не срок – и охотно дал убитому характеристику. Выражений при этом он не выбирал.