Маурицио Джованни - Боль

— Кстати, он переехал в другую квартиру имен но тогда, когда вы впервые встретили Вецци.

Удар подействовал, Маддалена на мгновение опустила глаза, потом снова подняла их, вызывающе взглянула на комиссара и сказала:

По Галерее пронесся порыв ветра, и от него задрожали стекла в кафе, словно природа хотела подчеркнуть слова молодой женщины театральным эффектом.

— Вы уверены, что отец он?

Маддалена грустно улыбнулась.

— Такую, как я, обязательно надо спросить об этом, да? Такая, как я, может иметь ребенка от кого угодно — от первого встречного. А ваша невеста не такая, верно? Своей невесте вы бы не задали такой вопрос.

Теперь уже Ричарди печально улыбнулся.

— Нет, не задал бы. Ни этот вопрос, ни другие. Простите меня и рассказывайте дальше.

— В тот день у синьоры Лиллы болела спина. На самом деле она просто не хотела работать с Вецци. С ним никто не хотел иметь дело. Когда он приезжал в Неаполь в предыдущий раз, кажется, два года назад, из-за него уволили двух человек, он сказал, что они ничего не умеют. Для него существовал только он сам. Мы сняли с него мерки для костюмов к «Паяцам», которые должны были сшить к нынешним спектаклям. Мы всегда так делаем, начинаем работать за два или три месяца до спектакля. Вецци приезжал на Рождество, а в январе приехала остальная труппа. Он был достаточно придирчивым, хотел видеть все: оборудование, мебель, все без исключения. И в первую очередь свои костюмы.

Когда он приехал, я разговаривала с Микеле перед входом в театр. Я все помню так, словно это было вчера. Его я до этого дня никогда не видела. Он вышел из машины вместе с еще двумя людьми, высокий, большой, в шляпе и шарфе. Он не был красивым, но был богатым. Было видно, комиссар, что он богат, не деньгами, то есть не только деньгами, но и властью. Это был человек, который может сделать все, что захочет, и в любой момент. Когда он входил, взглянул на нас с Микеле. Увидел меня и улыбнулся, как хищный зверь. Мне знакома эта улыбка, комиссар. Перед тем как схватить меня, мужчины так улыбаются, когда понимают, что женщина уже не вырвется, не сможет от них ускользнуть.

— А Несполи не смотрел на вас так?

— Нет. Микеле — никогда. Микеле обращается со мной как с принцессой. Для него я принцесса, так было всегда. Как раз Микеле и сказал мне, что приехал Вецци. И когда говорил, у него голос дрожал от волнения. Он сказал мне: «Ты хоть знаешь, кто это? Это Вецци, бог среди теноров». Именно так, «бог среди теноров». Именно как бог Вецци себя и вел. Если он хотел что-то, хватал и брал себе. А когда переставал хотеть, бросал. И если вещь не нужно было отнимать у кого-то другого, она его не интересовала.

— А вас он видел с Несполи.

— Да, он видел меня с Микеле. И он сказал мне это позже, что видел, как мы смотрели друг на друга. Точнее, как Микеле смотрел на меня. «У этого парня взгляд жгучий, как огонь. Кажется, он хочет тебя съесть». Вецци, бог, не мог допустить, чтобы в его присутствии мужчина так смотрел на женщину. Он считал, что не должен иметь себе равных. Так ведут себя бродячие псы, с которыми я боролась за еду на улицах. Он хуже пса, собаки хоть не смеются.

— А что было потом?

— Случилось так, что синьора Лилла послала меня в гримерную к Вецци, снять с него мерку. Она сказала: «Сходи туда ты, Маддалена. Я сегодня в таком настроении, что меня выгонят из театра, если я буду работать с этим сумасшедшим невежей». Но со мной он был нежнее нежного. Не позволил себе ничего лишнего, даже руки ко мне не протягивал. Только говорил, и говорил много. Он мне сказал, что он одинок, много лет даже не разговаривает со своей женой, а она с ним. Он держит вокруг себя столько людей, но никто из них его по-настоящему не любит. И если бы ему посчастливилось и рядом с ним появилась бы настоящая женщина, он бы никогда ее не покинул. Он хочет иметь сына.

На этом месте Маддалена неожиданно засмеялась. Это был короткий невеселый смешок с примесью плача. Ричарди отвернулся и стал смотреть наружу через стекла двери.

— Он хотел сына. Потерял своего сына, поскольку жена не заботилась о нем и не заметила вовремя, что у мальчика поднялась температура. Он был прекрасным артистом, комиссар. Так чудесно играл на сцене! Может быть, оттого, что он пел в театре, он думал, что вся жизнь — спектакль, что-то вроде игры. И я, хитрая Маддалена, которая выдержала голод, жажду и болезни и осталась жива, боролась с собаками, мышами и людьми, попалась в его сеть. Через день я послала кого-то сказать, что больна, сказала Микеле, что иду к старой монахине, которая заболела, а на самом деле провела день в Вомеро с Вецци. И не только этот день, но и следующий. В той комнате мы забыли обо всем мире.