Луиз Пенни: Самый жестокий месяц

– Лемье… – сказал Гамаш и сделал шаг вперед, стараясь держать в поле зрения как Лемье, так и Николь, которая, насколько он видел, опустила руку к бедру.

– А ну, прекрати!

Из темноты появился пистолет в руке Жана Ги Бовуара. Инспектор твердо держал оружие, глаза его жестко смотрели на Лемье. Николь снова растворилась в темноте.

– У вас все в порядке? – спросил Бовуар Гамаша, не сводя глаз с Лемье.

– В полном.

Бовуар и Лемье смотрели друг на друга, как древние враги, наставив стволы: Бовуар – на Лемье, Лемье – на Гамаша.

– Вы знаете, инспектор, мне терять нечего, – проговорил убедительный молодой голос. – Я ни за что не выйду отсюда в качестве арестанта. Если вы на счет пять не опустите пистолет, я пристрелю Гамаша. Если вы сделаете хотя бы вдох и я увижу малейшие признаки того, что вы собираетесь стрелять, то я выстрелю первым. Да какого черта! – Он чуть повернул голову в сторону Гамаша.

– Нет-нет, стой! – Бовуар опустил пистолет.

– Слабаки. – Лемье покачал головой. – Все вы слабаки.

Он повернулся к Гамашу и выстрелил.

При звуке выстрела Клара Морроу подпрыгнула. В течение последних пятнадцати минут они слышали приглушенные голоса, которые, хотя иногда и набирали нервную высоту, все же оставались человеческими. Но выстрел – это уже было нечто совсем иное. Нечто такое, чего не слышало большинство канадцев. Он прозвучал слишком громко, сообщая о том, что по старому дому Хадли снова гуляет смерть.

– Пойдем посмотрим? – предложила она.

– Ты что, рехнулась? – спросила Мирна с расширенными от ужаса глазами. – Что мы там будем делать? У кого-то пистолет – ты что, не понимаешь? Нам нужно выбираться отсюда.

– Я с вами! – выпалил Габри, вскочив на ноги.

– Мы должны остаться, – сказала Жанна. – Старший инспектор просил нас оставаться на месте.

– Мало ли что он просил, – возразил Сандон. – А если бы он попросил вас выпрыгнуть из окна, вы бы выпрыгнули?

– Этого он не просил и никогда не стал бы, – ответила Жанна. – Мы должны оставаться здесь.

Арман Гамаш лежал на полу, пытаясь достать пистолет. Бовуар стоял на четвереньках – он никак не мог найти собственное оружие – и окликал шефа:

– Вы живы? Что случилось?

– Доставай пистолет! – прокричал Гамаш.

Он боролся с Лемье, который старался выскользнуть из его рук.

В темноте на полу каждая нога, каждая рука, каждая ножка стула воспринималась как оружие. Рука Гамаша нащупала камень.

– Можете остановиться, – раздался над ними молодой голос.

Трое мужчин, возившиеся на полу, подняли голову. Над ними стояла агент Николь с пистолетом в руке.

Все трое медленно встали. Лемье потрогал затылок, потом посмотрел на свою руку – она была окрашена кровью.

– Дай мне пистолет! – велел он, протягивая руку к Николь.

– Перебьешься, – сказала Николь.

– Слушай, ты, глупая сучка, дай мне пистолет!

Но Николь стояла неподвижно, ее пистолет не шелохнулся. Лемье перевел взгляд на Бребёфа, который отступил в тень.

– В какую игру вы играете, Бребёф? Уберите ее.

– Не могу! – Голос был высокий, почти визжащий, словно на грани истерики.

– Я вас предупреждаю, Бребёф!

Из тени раздался взрыв смеха, но тут же смолк.

– Я ему не подчиняюсь, чтобы он меня убирал, – заявила Николь, глядя на Лемье холодным, жестким взглядом.

– Франкёр, – прошипел Лемье, обращаясь к Бребёфу. – Я думал, вы его контролируете.

– Дайте мне пистолет, агент Николь. – Гамаш шагнул к ней и протянул руку.

– Пристрели его! – завопил Лемье. – Пристрели!

В этот момент зазвонил ее сотовый. К их удивлению, она ответила, не сводя с них глаз:

– Да, я понимаю. Он сейчас со мной.

Она протянула телефон Гамашу. Тот, помедлив, взял его.

– Oui, allô?

– Старший инспектор Гамаш? – прозвучал голос с сильным иностранным акцентом.

– Oui.

– Говорит Ари Николев. Я отец Иветт. Я надеюсь, вы присматриваете за моей дочерью. Каждый раз, когда я ей звоню, она говорит, что расследует дело для вас. Это правда?

– Она замечательная молодая женщина, сэр, – сказал Гамаш. – Извините, я должен идти.

Он вернул телефон Николь, а она передала ему пистолет. Лемье смотрел на это с отвисшей челюстью.

– В чем дело? – Он снова повернулся к Бребёфу, прячущемуся в тени. – Вы сказали, что она с нами.

– Я говорил, что она нам полезна, – напряженно заговорил Бребёф, пытаясь бороться с охватывающей его истерикой. – Когда Франкёр перевел ее назад в отдел по расследованию убийств, я понял, что Гамаш будет считать ее шпионкой Франкёра. Иначе зачем еще возвращать ее туда? Но Франкёр всегда был хвастуном и идиотом. Как только начались затруднения, он от нее отказался. Николь была удобна – на нее все можно было свалить. Если бы у Гамаша возникли подозрения, то кого подозревать, если не ее.