Андрей Ромм: Все поправимо, если любишь

– Вы же видите, Владимир Никифорович, что в этом нет никакой логики, – сказала Елена Гусеву. – Если все сотрудники здоровы, то откуда взяться палочке на кухне и в санузле?

Сказать, что она была ошарашена результатами исследования, означало не сказать ничего.

– Вроде как здоровы официальные сотрудники, – ответил Гусев, сделав ударение на словах «вроде как» и «официальные». – А кого вы там привлекаете к работе, я не знаю. В «Коканде», например, по штатному расписанию числилось пятеро, а на самом деле работало втрое больше.

– Ну, вы и сравнили! – вырвалось у Елены.

«Коканд» был грязной привокзальной забегаловкой, в которой постоянно кто-то травился. Но тем не менее забегаловка просуществовала около пяти лет. Под самым носом у управления потребнадзора, расположенного на противоположной стороне привокзальной площади. «Коканд» работал бы и до сих пор, если бы в прошлом году туда не занесло охочего до скандалов столичного блогера. Тот ухитрился сфотографировать не только мух с тараканами в обеденном зале и крыс на помойке во дворе, но и каким-то неведомым путем (а скорее всего, при помощи подкупа) проник на кухню и сделал там несколько особенно шокирующих снимков. Пост под названием «Поесть в Рогачевске и умереть» имел большой резонанс. «Коканд» закрыли. Спустя неделю его владелец открыл на автовокзале кафе «Звезда Востока», но это уже другая история.

– А для нас все, кто оказывает услуги населению, равны, Елена Анатольевна. – Уголки тонких губ Гусева дрогнули, изображая некое подобие улыбки. – Перед законом все равны, разве вы не знали?

Перед законом… По факту заражения дизентерией двоих посетителей кафе «Старый город» было возбуждено уголовное дело. В «Рогачевских вестях» появилась статья в полстраницы под названием «Болеть подано». Теперь уже у Елены не оставалось никаких сомнений в том, что на нее наехали «варяги».

Дом, в котором находилось кафе Елены, в городе называли Руинами. Старинному зданию, построенному в конце девятнадцатого века, не повезло. В нем не останавливался проездом великий пролетарский писатель Максим Горький, не собирались на сходки большевики, не происходило никаких судьбоносных исторических событий, и потому оно не получило статус памятника старины, охраняемого государством, и к началу двадцать первого века пришло в совершенный упадок. Памятники, в отличие от обычных домов, могут рассчитывать на бережное отношение и повышенное внимание, как-никак достопримечательность. Достопримечательностей в Рогачевске было маловато. Три главных – вид на Волгу с набережной, старообрядческая церковь с фаянсовым иконостасом и здание вокзала, как две капли воды похожее на вокзал в Твери. Согласно легенде, отцы города подкупили некоего инженера-подполковника, руководившего строительством вокзала, и тот «ошибся», «перепутал» проекты, отгрохал в уездном Рогачевске такую же махину, что и в губернском городе. Главные достопримечательности дополнялись мелкими – несколькими никому не интересными памятниками, избами с кружевными наличниками, которых год от года становилось все меньше, и заброшенной водокачкой, которую облюбовали в качестве постоянной резиденции местные бомжи. Десять лет назад никто и представить не мог, что в Рогачевске может иметь место такое явление, как туристический бум…

Найти помещение под кафе было сложно, потому что Елене непременно хотелось, чтобы ее заведение находилось на бойком, проходном месте, а в таких местах все помещения обычно заняты. Получить место можно было только «перебивкой» – прийти к владельцу и предложить платить больше, чем нынешние арендаторы. Елене такой способ не подходил ни по моральным, ни по материальным соображениям. Кроме того, «перебивать», не имея за собой мощной поддержки, было просто опасно. Изгнанные арендаторы запросто могли пустить красного петуха, такие случаи были. Помыкавшись с выбором места две недели, Елена попросила совета у бывшей одноклассницы Леры Деньковой, которая работала в мэрии, в отделе жилищно-коммунального хозяйства.

– Есть только одно помещение, которое может тебе подойти, – сказала Лера, даже не заглядывая в свои реестры. – В Руинах.

– В Руинах? – растерянно повторила Елена. – Там же одни стены…

– Проходное место, сто семьдесят квадратных метров, аренда дешевая, коэффициент «ноль-пять», понижающий, в переводе на нормальный язык будешь платить половину от общего норматива. И подмазывать никого не придется, потому что это – Руины. А на подмазку обычно дают стоимость полугодовой аренды… Пустишь сэкономленные деньги на ремонт! Ты же хотела пустующее помещение в проходном месте? Получай! Можно хоть завтра договор подписать. А то, что дом пустой, так это же лучше! Никто не будет жаловаться, что у тебя шумно и дымно. А со временем, когда у города появятся свободные деньги, второй и третий этажи приведут в божеский вид и сдадут под офисы. Дополнительная клиентура будет! Решайся! Договор я тебе устрою на сорок девять лет с правом выкупа по остаточной стоимости. Можешь сразу считать помещение своим.