Андрей Ромм - Все поправимо, если любишь

– Но мало ли где они могли отравиться! – подумала вслух Елена.

– Вот мы и пришли внести ясность, – насупился Запрудин, недовольный тем, что его перебили.

Он вытер платком вспотевшую лысину и сунул его обратно в карман. Кончик платка остался торчать наружу. Эта маленькая деталь сразу же изменила впечатление – был у человека солидный вид, а стал комичный. Однако Елене сейчас было не до смеха.

– Вот распоряжение. – Ермакова достала из папки лист бумаги, вложенный в прозрачный файл.

Капитан тоже махнул в воздухе какой-то бумажкой, но молча.

«Пришли внести ясность таким «звездным» составом, – подумала Елена. – Это не к добру…»

С Запрудиным и полицейским капитаном ей по делам раньше сталкиваться, к счастью, не приходилось, а вот привычки чиновников из потребнадзора она изучила хорошо. Ни Гусев, ни начальники отделов не любили лишний раз выходить «в поле», так у них назывались проверки. Не царское это дело, по объектам бегать. На проверки выходили рядовые сотрудники, максимум – заместители начальников отделов, а высокое начальство, опираясь на факты нарушений, выявленные подчиненными, принимало решения, определяло меру наказания. А тут вдруг собрались и нагрянули сами. Для чего? Ясно для чего – для придания большего авторитета проверке. Уж не «варяги» ли постарались?

– Начинаем работать! – скомандовал Гусев. – Елена Анатольевна, пройдемте к вам в кабинет для разговора.

– Нет уж, – встрял Запрудин, – с Еленой Анатольевной сначала пообщаюсь я!

Гусев флегматично пожал костлявыми плечами и обернулся к Гене. Капитан подошел к поварихам. Сотрудники потребнадзора разбрелись по залу, разложили на столах принесенные с собой папки, чемоданчики и деловито защелкали замками. Маша вытащила из висевшей у нее на плече замшевой торбы блокнот с ручкой и подошла к барной стойке, явно намереваясь послушать, о чем Гусев будет спрашивать Гену.

– Могу ли я узнать, что здесь делает госпожа Щерба?! – громко спросила Елена, глядя на Машу. – Она перешла на работу к вам, Владимир Никифорович?

– Прессу решено привлечь, потому что случай м-м… резонансный, – сухо пояснил Гусев.

– Но если Елена Анатольевна против, то я конечно же уйду, – сказала Маша, не убирая блокнота и вообще не отходя от стойки. – Я же нахожусь тут, так сказать, на общественных началах. А вопрос, между прочим, показательный. Лакмусовая бумажка. Прессы боятся те, кому есть что скрывать.

Елена махнула рукой – черт с тобой, оставайся – и направилась в свой кабинет. Следом за ней шел Запрудин. Он шумно дышал, и Елена подумала, что у него, наверное, больное сердце. Мама после инфаркта дышала точно так же. Сделает два шага – и «уффф… уффф»…

Проверка растянулась на четыре часа. Отовсюду были взяты смывы, даже стол в кабинете Елены не минула эта участь. Взяли мазки у присутствовавших сотрудников, велели всем отсутствующим завтра утром явиться в управление потребнадзора. Также были взяты пробы всех продуктов, в том числе и из стоявшего в комнате отдыха холодильника для сотрудников, в котором хранились продукты для личного употребления.

– Вот уж ни за что не поверю, будто ваши сотрудники питаются не с кухни! – сказал капитан, фамилию которого Елена в суете не запомнила, то ли Капорцев, то ли Камордин, то ли еще как-то на «к».

– У нас по выбору, – объяснила Елена. – Можно брать обеды из меню, мы их сотрудникам считаем по себестоимости, можно приносить свое. Кто-то экономит, кто-то на диете. Опять же, если человек сходит в магазин во время перерыва, ему же надо куда-то продукты положить.

– Какая вы заботливая, – усмехнулся капитан.

Не то похвалил, не то поддел, Елена так и не поняла. После часовой беседы с Запрудиным голова стала тяжелой. Трудно отвечать по нескольку раз на одни и те же вопросы, да еще такому неприятному собеседнику, как Запрудин. Может, это у него профессиональный метод такой, давить и угрожать, чтобы преступники быстрее сознавались, но она же не преступница. Два года в лучшем случае, десять лет в худшем – что за бред?!

– Докажите сначала, что это моя вина, а потом статью поминайте, – сказала она Запрудину.

– Докажем, – пообещал Запрудин. – Можете не беспокоиться.

Логики в его словах не было никакой, потому что беспокоиться Елене полагалось как раз в противном случае…

Спустя пять дней (кафе все это время не работало) Гусев ознакомил Елену с результатами исследований. В смывах, взятых с кухонного оборудования, и в санузле для персонала была обнаружена дизентерийная палочка. В мазках сотрудников палочки не нашли.