Лилия Подгайская: Фея без волшебной палочки

Когда Дороти исполнилось шестнадцать лет, они с матерью начали думать о том, как выкроить деньги, чтобы девушка могла провести пусть хоть неполный сезон в Лондоне. Мать очень надеялась, что обаяние юной Дороти сработает, и найдётся мужчина, который вытащит её из этого погибающего поместья, и из-под власти совершенно не думающего о дочери отца. Однако лорд Джулиан, случайно прослышав об их планах, твёрдым голосом пресёк эти мысли на корню, безапелляционно заявив:

– Забудьте даже думать об этом. Глупости. Это совершенно ни к чему. У меня нет денег, чтобы везти дочь в Лондон. И нет возможности выделить ей приданое. Так что как-нибудь найдёт жениха в здешних краях, если у неё хватит ума, конечно.

При этом почтенный отец семейства окинул недовольным взглядом жену и дочь вышел из гостиной, где состоялся их разговор… Ему нужно было готовиться к очередным скачкам, где он твёрдо намеревался поставить на правильную лошадь и сорвать солидный куш. И уж тогда …

После этого тяжёлого и оскорбительного разговора Дороти прорыдала всю ночь напролёт, а последующий день провела, запершись в своей комнате и не соглашаясь никого впустить к себе. Бедная мать, тоже наплакавшаяся до красных глаз и распухшего носа, не знала, что и делать. Ну, чем, чем она может помочь своей малышке? Спрятав гордость в карман, она ещё раз обратилась с просьбой о помощи к брату. Ответ пришёл, однако, от его супруги. «Как не совестно вам, леди Алисия, просить денег у нас, бедных эсквайров, – писала достоянная женщина, – ведь вы леди, жена графского сына. Вот у своих родственников графов и просите помощи. У них, я уверена, денег куры не клюют». Леди Алисия представила себе худое лицо злобной фурии, забравшей в руки её брата, презрительный взгляд маленьких бесцветных глазок, и опять залилась слезами. Положение было безвыходным.

С тех пор прошло уже больше трёх лет, но ситуация оставалась неизменной. Очаровательная Дороти, умненькая и даже в меру образованная девушка (старый священник обучил её грамоте и счёту) не получила ни одного брачного предложения, ни единого. Даже местные сыновья небогатых эсквайров избегали связываться с заносчивым и тщеславным лордом Джулианом, поместье которого настолько обнищало, что в него теперь нужно вложить немереные деньги, чтобы оно ожило и начало приносить приличный доход. А лорд, между тем, продолжает тянуть соки из того, что уже давно иссохло.

Дороти же, наплакавшись вволю, решила не изводить себя больше напрасными переживаниями и отдаться на волю Всевышнего. Будь что будет, решила она, хотя время от времени всё же позволяла себе всплакнуть на груди старой няни и пожаловаться ей на несправедливость судьбы.

И внезапно положение изменилось. В прохладный и дождливый день второй половины лета отец внезапно сообщил за обедом, что собирается ехать в Лондон к родителям, и намерен взять с собой дочь.

– Ты ведь всё же получила имя в честь своей бабки, её сиятельства леди Дороти, графини Линкольн, вот пусть она о тебе и позаботится, – недовольно скривился он и добавил, немного подумав, – мне написали, что отец совсем плох. Надо ехать. Может быть, он образумится хоть перед смертью и подбросит мне пусть немного от своего огромного богатства.

Его слова породили бурное волнение у женской половины семейства. Как только лорд Джулиан покинул столовую, чтобы у себя в кабинете приложиться к початой бутылке бренди, мать и дочь переглянулись и кинулись в маленький будуар, где леди Алисия занималась рукоделием и изредка писала письма. Была призвана старая Мейда, и началось великое совещание. Надо было как-то сделать девушке хоть скромный, но приличный гардероб. В ход пошло всё, что до сих пор было спрятано за семью замками, – леди Алисия хранила для дочери несколько отрезов полученных ещё от отца тканей для непредвиденного случая. Теперь такой случай настал. И закипела работа. Лорд Джулиан сказал, что выезжают они через два дня, времени было в обрез.

Когда наступил день отъезда, Дороти стало страшно покидать родной дом. Она уезжала ненадолго, но всё же в Лондоне, куда они теперь направлялись, поскольку болезнь графа не позволила ему покинуть городской дом, она не знала никого, и это казалось ужасным. Что она будет делать? Отец говорил, что у графской четы роскошный дом в столице и великолепное поместье в графстве Суррей. Сейчас, по-видимому, старшие братья все тоже там, и, надо думать, со всеми своими домочадцами.

– Слетелись, воронье, – бурчал он, – им, конечно, хочется поскорее урвать свой кусок. Как будто они и так мало имеют. Старший, Генри, наследник отца, тот и так всё целиком получит, вместе с титулом. Второй брат, Криспин, женат на Арабелле Уэстморленд и отхватил с её рукой и земли, и деньги, и завидное положение в обществе. Третий брат, Роджер, женился на Вирджинии Хантингдон и тоже получил хороший кусок. И всё им мало. Ух, стервятники!