Владимир Великий - Исповедь изгоя

По пути в институт он решил отдать все яблоки своим коллегам. Ящики он занес на кафедру и поставил их возле своего стола, до понедельника. В этот день у первокурсников начинались занятия. В понедельник утром он подошел к заведующему и рассказал о подарке. Горовой в сей миг известил об этом всех сотрудников. Отсутствующим лично позвонил по телефону. После занятий стали делить яблоки. За тамаду был Борис Григорьевич Кулаковский, который принес из институтского буфета небольшие весы. До назначенного времени он успел содержимое двух ящиков перевешать. Каждому на нос, согласно его подсчетам, приходилось по два килограмма. За третейского судью был сам заведующий кафедрой. Ровно в пятнадцать часов тамада назвал фамилию первого счастливца, которому предстояло получить бесплатно несколько яблок из остатка спецзаказа для партийных и советских работников. Им оказался Горовой.

Последним в списке был Чурсин. Ему досталось всего три яблока, которые были явно неаппетитного вида. Он взял их в руки и с улыбкой произнес:

– Спасибо и за это… Я, честно говоря, их и не кушаю… Просто я выполнил просьбу Ивана Ивановича…

В сей миг раздались дружные аплодисменты его коллег. Порученца директора все стали наперебой хлопать по плечу или пожимали руки. Особое усердие в благодарности проявил тамада. Кулаковский подошел к Чурсину, и крепко его обняв, с явной лестью прошептал:

– Молодец, Егорка, что привез подарочек… Я из-за болезни не могу ехать на уборку урожая, но душою я всегда с партией и с тобою…

Чурсин, кисло улыбнувшись, ничего в ответ не сказал. Он на прощание едва успел помахать старику рукой. Кулаковский уже закрыл за собою дверь. Он страшно торопился к своей супруге.

Личную признательность Чурсину выразил и Овчаров. Николай Иванович с улыбочкой подошел к своему коллеге, и крепко пожав ему руку, восторженно произнес:

– Егор Николаевич! Я за тебя очень горд… Ты настоящий человек, человек большой души и отзывчивости… – После этих слов он вытащил из целлофанового мешочка яблоко, и поднеся его к носу, вновь восторженно пропел. – Какой чу-у-у-дес-с-с-ный запах! Будто я вновь побывал на земле солнечной Грузии…

Чурсин, после того как все покинули кафедру, устало опустился на стул. Настроение у него было на нуле. На душе скребли кошки. Он встал и с неохотою понес два пустых ящика на мусорную свалку, находящуюся неподалеку от тыльных ворот института. Затем вновь вернулся на кафедру. Тамада убедительно просил его отнести в буфет весы…

Молодой историк с каждым днем все увереннее вливался в профессорско-преподавательский состав института. Причиной этому была его необычайная работоспособность и порядочность. На первом же для него партийном собрании вуза лично сам ректор института вручил ему Почетную грамоту, которой он был награжден за умелую организацию политико-воспитательной работы в период уборки урожая. Чурсин, смотря в глаза седовласого руководителя, улыбался. Улыбался через силу. Он, да и не только он, знал о том, что третья часть картофеля осталась лежать под снегом. Еще больше важного продукта, без всякого сомнения, будет выброшено. Комиссар часто был возле хранилищ, из них несло зловонием.

Тему кандидатской диссертации Егора Чурсина преподаватели кафедры истории КПСС кооперативного института одобрили с первого захода. Все без исключения пришли к единому выводу, что организация свободного времени трудящихся по месту жительства во все времена была очень актуальной для партии. Через месяц тему утвердили на опорной кафедре в Тарске. Бывшие наставники Чурсина на имя Горового написали специальное письмо, в котором подчеркнули не только актуальность и диссертабельность темы исследования, но и выразили уверенность в успехе молодого таланта на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Главный историк «кооператива» с большим удовлетворением зачитал теплое послание ведущей кафедры сибирского региона перед своими коллегами. Затем попросил Анну Петровну отнести это письмо в партийный комитет и на другие кафедры общественных наук, для ознакомления. Старик сиял от радости. Сиял от радости и самый молодой историк вуза…

Первую зиму в Помурино Егор Чурсин не заметил, она пролетела для него почти мгновенно. Не ощущал он и сильных морозов, которыми природа наградила сибирский край. Для общения с природой, не говоря уже о дружеских встречах с людьми, у него просто-напросто не было времени. Основное время уходило на работу. Вне института он тоже работал. Сидел в областном партийном архиве, в библиотеках города. Домой приходил поздно вечером и от усталости валился в кровать. Пищу для себя не готовил. Утром обходился чаем, обедал в институтской столовой. Вечером опять был чай. Хозяйке бабе Маше больших проблем не приносил. Она видела своего постояльца только ночью, когда проверяла его наличие.