Юлия Панченко - Возмездие (СИ)

Кто-то, глядя на нас, хихикал, кто-то удивленно поднимал брови, в основном оглядываясь, но чаще всего, люди приставали. Возомнившие себя остряками юнцы, мужчины постарше — обычно подвыпившие, все они называли меня «дамой с котом вместо собачки» и спрашивали — ученый ли зверь. К такому вниманию со стороны мужчин я не особенно стремилась, но терпела стоически и про себя именовала этот цирк незаменимыми для полного восстановления тренингами. В целом же, на мнение прохожих мне было плевать, оттого и не видела ничего странного в прогулках с котом за компанию.

В тот вечер было особенно зябко. Лето шло на убыль, и ветер все чаще был порывистым, пробирающим до костей. Я по привычке куталась в вязаный шарф, скрученный несколько раз и небрежно повязанный поверх кашемировой кофты.

Темная гладь реки взволнованно омывала высокие берега.

Мне думалось о самочувствии: в последнее время рецепторы тревожило странное ощущение: будто кто-то настойчиво смотрит в затылок немигающим взглядом. От этого ощущения хотелось передернуть плечами, повести головой, лишь бы стряхнуть с себя чужеродные, невидимые, но оттого не менее настойчивые взгляды.

Я часто оглядывалась, но никого даже мало-мальски подозрительного не замечала. Такой навязчивый маниакальный психоз был несколько странен даже для меня — давно и бесповоротно повредившейся умом, девицы. Ведь, по сути, жилось мне спокойно, насколько вообще может быть размеренным бытие в незнакомом городе: я перестала бояться, вздрагивать от близкого шума скрипящей об асфальт автомобильной резины.

Нельзя сказать, что город оставался чужим, нет, постепенно он открывался: знакомил с извилистыми, узкими мощенными улочками, где торговали картинами и разнообразным хенд-мейдом. Радовал ресторанами, библиотекой, бакалейной лавкой, где я полюбила бывать; ветреной набережной. Город был независим — приходилось плутать, разглядывая карту, мерзнуть, возвращаясь к отправной точке и пересаживаться на разные ветки метро. В этом хмуром, холодном стане жили сотни тысяч таких, как я — обыкновенных, усталых, замерзших людей с обветренными лицами, так что за дело ему было до очередной гостьи? Он был горд и переменчив: иногда снисходил до жалости и подталкивал ветром в спину к хлебной пекарне, где готовили умопомрачительные на вкус французские булочки, а иногда злился и бросал горсть колючего снега в лицо. Он был разным, но уже не чужим.

Пусть ничем кроме знакомства с городом не могла похвастать — я не завела друзей, не особенно сблизилась с коллегами, одинокой себя все равно не ощущала. И все же, настойчиво смотреть мне в затылок было совершенно некому. Да, я не могла вообразить — кого настолько заинтересовала, потому что ощущение дразнило. Навязчивое, иррациональное, оно заставляло зябко дергать плечами и плотней кутаться в шарф. Нутро словно замерло в преддверии чего-то волнующего, опасного. Наяву стала понятна фраза «кишки сводит», ведь у меня сводило. От предвкушения, необъяснимого, неописуемого.

Неведомое играло со мной в прятки, где бы я ни была — на мостовой ли, в магазине или в вагоне метро. Неведомое трогало за плечи, от чего по шее бежали мурашки, и шептало на ухо: «ну же, обернись, тебя ждет кое-что интересное. Я — жду, пока ты осмелишься обернуться». Неведомое врало: позади всегда была пустота.

Я всерьез подумывала купить себе какой-нибудь дневной транквилизатор, чтобы унять расшалившиеся нервы, но, даже «Гидозепам» отпускали по рецепту, а на прием к врачу я идти не хотела. Чувствовала, что с моими страхами, тревожными состояниями и навязчивыми идеями выйти из кабинета смогу только прямиком в стационар.

Тогда на мосту это интуитивное, параноидальное ощущение достигло пика. По телу даже не дрожь прошла — рябь. Обернулась резко, сильно вцепившись руками в перила позади себя. Но, мостовая пустовала — как и всегда. Поблизости никого не оказалось.

Редкие проезжие машины давали о себе знать задолго до того, как появлялись из-за поворота.

Через дорогу находился популярный ресторан. Огни вывески призывно мигали золотым светом, приглашая вкусно отужинать. На парковке около ресторана стояла одна-единственная машина: высокий, тонированный внедорожник.

Оглянувшись по сторонам, отцепилась от перил, и будто кто в спину подтолкнул, я направилась в харчевню.

Метрдотель встретил меня улыбкой и быстрым, профессиональным взглядом окинул с ног до головы. Не знаю, понравилось ли ему увиденное, но, рассмотрев покрасневший нос и влагу от бриза на одежде, улыбаться он стал как-то покровительственно. Усадил у окна, за уютной ширмой и предложил меню. Рядом тут же оказался официант — молодой и улыбчивый, с вихрастыми русыми кудрями. Он приветливо улыбнулся и принялся рекомендовать фирменные яства. Есть особо не хотелось, поэтому от горячего я отказалась, заказав кофе с молоком и яблочный штрудель.