Анна Яковлева - Медовый заговор

– Все отлично, Шур. Спасибо, накормила гостей. Ты настоящий друг. – Губы Валерия тронула вымученная улыбка.

«Настоящий друг», – уныло повторила про себя Александра.

Господи, неужели она обречена до конца жизни притворяться козырной подруженцией? Так хочется прижаться к Валерке, обнять крепко-крепко, послушать стук его сердца, синхронизировать свой пульс с его пульсом и почувствовать, как они сливаются в одно целое, становятся одним организмом, с общей системой кровообращения.

– Шур, а что здесь делает журналистка с областного радио? Имя у нее еще такое странное…

Брусенская вскинула печальные глаза на Валерия.

– О ком ты?

– Ну что ты за хозяйка, если не знаешь, кто у тебя живет и что делает? – беззлобно упрекнул Петровский. – И вытри тушь, опять круги под глазами, как у панды.

«Панда» – это было одно из прозвищ Александры. Еще птифура, купчиха, некрасовская женщина и пейзанка. Петровский пользовался ими по настроению.

– Что она может у нас делать? То же, что и все – отдыхать.

Александра выдвинула ящик стола, достала пудреницу, заглянула в нее, убедилась, что Валерий, как всегда, сказал правду. Неприкрытую голую правду, как умел только он, лучший друг и ее тайная любовь.

Смахнула платком тушь и поделилась догадкой:

– Наверное, ты имеешь в виду девушку, которая приехала с дочкой нашей Евдокии Старостиной.

– А какая у нее дочка? – заинтересованно спросил Петровский.

– Рыжая такая, низенькая. – Для Александры Даниловны все человеческие особи ниже ста семидесяти сантиметров были низенькими.

– А с ней такая жердь тощая, это и есть Петкова?

– Наверное. – Александра спрятали пудреницу в стол.

– Поня-ятно! – Валерий презрительно ощерился. – Отвратная девица. Поди, тайная поклонница Pussy Riot. Известная правдолюбка. Нос сует, куда не просят. Намордник на таких надевать надо.

Заклеймив Петкову, Валерий в изнеможении прикрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.

– Ну и пусть сует. Нам ведь нечего скрывать? – спросила Шура. Вопрос был с подтекстом.

– Наивняк, ты Шурка, – Валерий разлепил веки. – Если эта стерва сунет нос с наши дела, мы никакого инвестора калачом не заманим. Деньги, знаешь ли, тишину любят. Ты как-нибудь осторожно разведай, зачем она здесь.

– Хорошо, разведаю, – пообещала Брусенская с свернула на интересующую ее тему. – Валер, а кто это был с Заридзе?

– Его давний приятель. – Рот Валерия улыбался, глаза в улыбке не участвовали. Хуже того, зрачки сузились, и взгляд стал колючим, беспокойным, настороженным.

– Просто приятель? – не отставала Александра.

Валерий заставил себя посмотреть в лицо Брусенской.

В конце концов ему не в чем упрекнуть себя. Хотя он и любил подтрунивать над Шуркой и критиковать ее, и вообще привык смотреть на Брусенскую свысока, но это не он назвал ее «черным пиаром».

– Да шут их разберет, Саш. Ты ж знаешь эту номенклатуру, из них слова не вытянешь. Я так понял, у него сеть косметологических клиник, но ничего конкретного мы не обсуждали.

– Понятно. Ты сейчас уезжаешь?

Лицо Петровского смягчилось, беспокойство во взгляде растаяло.

– Нет, Саш, я хочу порыбачить, послевкусие от встречи перебить. Слушай, у тебя найдется что-нибудь пожевать? Мне с ними поесть толком некогда было.

– Конечно, что-нибудь соображу, – сразу озаботилась Александра.

Узкое место было пройдено, неприятного разговора удалось избежать. Стоило только попросить у Шурки поесть…

…Кроме клиники, у Валерия Петровского не было никаких привязанностей.

В азартные игры Валерий не играл, не был футбольным фанатом, экстремальные виды спорта презирал, как и их приверженцев, спиртным не злоупотреблял и не курил. На балконе у Петровского пылились гантели и штанга, но гантели Валерий брал в руки по большим праздникам, а штангу поднимал еще реже. Единственное, что он делал регулярно – бегал трусцой и раз в неделю посещал бассейн.

Рыбалка тоже не была его страстью.

Это был сугубо рациональный выбор: если лучший отдых – это смена занятий, то пусть это будет рыбалка. Она позволяла хоть ненадолго забыть о пациентах, счетах, доходах, расходах и прибыли.

В этот раз Валерию почему-то вспомнилась неудачная женитьба, настолько неудачная, что он чуть не сломался: Злата оказалась шизофреничкой.

Надувная лодка покачивалась на волнах, Валерий согревался коньяком, поедал бутерброды с корейкой, на скорую руку собранные Шуркой, вялые мысли лениво толкались в черепе.