Дарья Плещеева - Береговая стража

Из любопытства Федька взялась читать и второе письмо.

«Любезный Мироброд!

Пробыв несколько времени в Мадриде, полетел я в другой город, и хочу уведомить тебя, почтенный Мироброд, о некоторых там случившихся приключениях.

Я принял вид молодого и пригожего человека, потому что цветущая молодость, приятности и красота в нынешнее время также в весьма немалом уважении и при некоторых случаях, как сказывают, производят великие чудеса, а при столь выгодной наружности не позабыл я представить себя в богатом кафтане.

Захотевши вмешаться сам в здешнее общество, чтоб иметь о нем лучшее понятие, выбрал я себе в проводники одного молодого и знатного человека, с которым надежен я иметь вход во многие домы. Ты, любезный Мироброд, может быть, подумаешь, что проводник мой преважная особа? Нет, друг мой! это молодой повеса, препровождающий всю жизнь в шалостях, которыми утешает родителей, пленяет женщин, разоряет легковерных заимодателей, изнуряет себя, отчего часто бывает болен и тем хвалится, как заслуженный воин своими ранами.

Сей вертопрах, именем Припрыжкин, знает все городские новости и охотно ими со мной делится. Недавно случилось некое происшествие, взволновавшее город.

Некая театральная девка, отменная танцовщица, славилась также и добродетелью своей. Никому не оказывая благоволения, она меж тем главные роли играла. Красотой и дарованиями привлекла она одного молодого дворянина из лучших в городе семей, и так велика оказалась его страсть, что он на той девице тайно обвенчался…»

– Глафира?.. – глазам своим не веря, прошептала Федька. Теперь чтение сделалось куда увлекательнее!

«Однако немного погодя родители сего молодого дворянина приискали ему невесту знатную и богатую, с родней высокопоставленной. Видя преимущества такого брака, сей нежный супруг впал в превеликое отчаяние. Признаться в том, что наперекор родительской воле женился, и тогда уж добиваться развода он не мог. В сем городе развестись мудрено и связано с превеликими неприятностями. Хочешь ли знать, друг Мироброд, к чему его отчаяние сие привело? Он распорядился отправить безвинную супругу к праотцам и тем освободился, чтобы вступить в новый и выгодный брак.

– Позволь, любезный Припрыжкин, – сказал я приятелю моему, – но если весь город про то известен, отчего управа благочиния не возьмет сего господина под арест?

– Сколь плохо знаешь ты свет! – отвечал мне Припрыжкин. – Станет ли кто беспокоиться из-за театральной девки, найденной с удавкой на шее?»

И далее шла преогромная тирада о продажности полицейских чинов. Внизу было подписано «от сильфа Световида».

– Глафира! – окончательно поняла Федька. – Господи Иисусе, куда же я попала?..

Она взяла третье письмо. Там докладывал Мироброду о плутнях и шашнях некого судьи сильф Выспрепар.

Эти имена были ей знакомы – людей, именующих себя сильфами, она подслушала ночью. Но то, что им известна тайна убийства, Федька и представить не могла.

А ведь если господа сильфы знают имя убийцы, то они могут доказать невиновность Румянцева!

Радость Федькина была так велика, что фигурантка чуть не пустилась в пляс, и только тяжелое длинное платье удержало ее от прыжков.

Благословив Бориску, который привел ее в этот дом и тем дал ключ к истории с Глафирой, Федька положила письма на место и поспешила в театр. По дороге она ломала голову, как бы хитро и разумно поговорить с Шапошниковым о Саньке. В том, что живописец в этой компании главный, она отчего-то не сомневалась.

В театре она благополучно избежала встречи с Вебером и проскочила в уборную, где фигурантки готовились к репетиции. Малаша поманила ее, всем видом показывая: случилось нечто приятное. Федька подтащила стул, и обе стали убирать волосы перед одним зеркалом.

– Тебе от Саньки записочка, – чуть слышно прошептала Малаша. – Под платком, возьми тихонько.

– А что ж записочка? – удивилась Федька, восторг которой тут же отразился на лице. Это было первое послание от любимого, и она ощутила, что полет навстречу счастью продолжается, да как!

– А то, что не сам ночью приходил, как уговорились, а утром, когда я в театр входила, сторож Котомкин на меня кавалеру указал. Кавалер и передал.

– А ты?

– А я, когда спрашивать стал, сказала, что Саньку ищут, в толк не возьмут, куда подевался, и что не его одного подозревают.

– А кого ж еще?

– Тс-с-с… Шляпкина.

– Как – Шляпкина?

– А помнишь, Глафира на него в дирекцию нажаловалась, что чуть из-за него глуар не опрокинулся? Вообрази, что было бы, кабы она сверху на сцену вывалилась?