Дарья Плещеева - Береговая стража

Вдруг осознав, что думает о какой-то ерунде, фигурантка резко отвернулась и стала смотреть на мелькающие деревья и верстовые столбы. Это разумнее, а если бы еще вспомнились молитвы – то хоть совесть была бы почище. Но из молитв на ум приходила лишь одна: «Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы православным христианам на супротивные даруя и Твое сохраняя крестом Твоим жительство». Краткая молитва, и можно ее повторять хоть до одурения, и правильная молитва – победа необходима!

Навстречу бойко неслись ямщицкие сани, двуконные запряжки. Кричи не кричи – останавливаться не станут. Ямщики на государевой службе, им не велено тратить время на разговоры. Под тулупом у каждого – мундир с гербом на груди, и они этим дорожат.

Наконец попались возы с бревнами. Пахомыч придержал лошадь – длинные концы заносило, и ехать мимо возов следовало с осторожностью.

– Спроси мужиков – не попадался им навстречу большой экипаж темно-голубого цвета, – потребовала Миловида. – Запряжка гнедая, шестериком!

Пахомыч крикнул, возчики нестройно отвечали, что такой не попадался, а они с Александровской слободы идут.

– Куда ж они подевались? – сама себя спросила Миловида. – Пахомыч, голубчик, ты в здешних местах бывал? Ведь в Гатчину не одна прямая дорога ведет?

– Прямая-то одна, но можно ехать огородами, – сказал, обернувшись, Пахомыч. – Можно свернуть к Пулкову, да мы проскочили поворот.

– Где оно, Пулково?

– Вон там, впереди. Кабы не деревья, мы бы и новый храм Божий на горе увидели. Только дурак будет чесать по прямой проезжей дороге, где все его видят!

– Ты прав, Пахомыч. Должно быть, Световид догадался…

– Так что, ворочаться?

– Нет. Кати вперед. Коли что – мы их за Пулковым перехватим.

– Эй, эй! – закричал Пахомыч мерину. – Н-но, н-но! Пошел, детинушка! Врешь, не уйдешь!

Азарт погони заразителен – вот только Федька не желала впускать его в душу. Она словно копила ту силу, которая нужна, чтобы своими руками покарать убийцу Бориски. Расплещешь силу – в нужный миг и рука не поднимется.

За высокими елями, чьи разлапистые ветки у земли были длиной чуть не в сажень, грянули два выстрела.

– Стреляют, слышишь? Стреляют! – закричала Миловида. – там – наши! Пахомушка, гони! Ну, будет дело!

Только безумная может радоваться перестрелке, подумала Федька, только совсем безумная.

– Там! – Миловида махнула рукой вправо. – Пахомушка, сворачивай!

– Да как же? Опрокинемся!

– Сани – не экипаж, а мы – не фарфоровые! Сворачивай в лес!

– Эх! – заорал извозчик и, высмотрев тропу, направил мерина между деревьями, поворотив так круто, что Федька с Миловидой чуть не улетели в еловые ветки.

Давно не езженная, присыпанная на два вершка снегом тропа была узка – только-только крестьянским саням впору. Легкие городские санки Пахомыча неслись по ней без затруднений, а вот экипаж бы не протиснулся.

– Что за черт, мы назад, что ли, катим? – изумилась Миловида.

– Не мы – тропа…

Лесным дорожкам закон не писан, кто и как их проложил, отчего вздумал, будто им положено петлять, – тайна великая. Миловида завертелась, пытаясь понять, куда движутся сани. Меж тем прозвучали еще три выстрела, и совсем близко раздался крик.

– Туда, туда! – велела Миловида.

– Застрянем!

– Не застрянем! Наши гонят их по лесу – а мы навпереймы! Фадетта, они хотят пешком уйти в Курляндию! Знаешь, сколько это верст? Шестьсот! – Миловида расхохоталась диким хохотом. – По пояс в снегу!

Если бы Бянкина хоть раз в жизни видела узника, обретшего свободу, она поняла бы буйное поведение Миловиды.

Мерин потащил санки по нетронутому снегу – не так скоро, как желалось бы. Миловида достала пистолет.

– Гляди, гляди, вот он!

Меж деревьев мелькнул и пропал всадник. За ним проскакал другой.

– Это Дальновид! Держись, Дальновид! Пахомыч, заворачивай! Вон, вон туда, в просвет!

Миловида встала в санях, держась за плечо Пахомыча. Впереди оказалась поляна. Там стояли две лошади, а всадники, сцепившись, катались по снегу. Федька тоже встала – и тоже опознала Дальновида, потерявшего в пылу погони шапку. Его противник был вооружен длинным ножом, и Дальновид старался отвести руку с лезвием от горла, но трудно было хрупкому сильфу управиться с крепким детиной.

И, как на грех, санки застряли. Федька соскочила в снег и, высоко задирая ноги, побежала к Дальновиду. За спиной громыхнул выстрел, Федька обернулась – Миловида стояла с дымящимся пистолетом. А драка в снегу меж тем продолжалась. Безумная сильфида, так хвалившаяся своей ловкостью, промахнулась.