Нонна Ананиева - Лекарство от Африки

– В каждом озере живет свое чудовище, я так думаю, – Гошу что-то настораживало в этом псевдоафриканце, он чувствовал опасность или драку. – В Танганьике – крокодил, у нас на даче на речке жил рак размером с кота. Может, там камыш какой был космический? Мы тоже его каждое лето ловили, а он не попадался.

– Жалко, – сыронизировал Анатолий.

– А людей там не едят? – Гоша начал прикалываться.

– Говорят, что все еще едят иногда, – Анатолий подмигнул в сторону Стаса.

– Ну, хватит уже, – тот старался не злиться, но начал нервничать.

– Ну, как сказать… Слышал, что человечину можно попробовать, если есть стойкое желание.

– Что, на рынке продается? И какое самое вкусное местечко?

– Кажется, ладошки, – шепнул Анатолий и добавил, – есть одна опасность.

– Не проверено санитарным контролем? – усмехнулся Гоша.

– Тот, кто попробовал раз…

– О, господи! Иди лучше запишись на прием к Марку, – заволновался Стасик, – он тебе кое-что прочистит. Ладошки! Ушки! Ты что, голодный?

Все засмеялись.

– А то! Тащи сэндвич с бобами! Не ем мясо, – пояснил Гоша.

– Ну да. Оно токсично, – кивнул Анатолий. – Во сколько митинг?

Гоша показал глазами на стенные часы: через пятнадцать минут.

Оле всегда хотелось быть Ларой. Она пару раз совсем уже решалась распрощаться с этой «мямлей Олей», но мама каждый раз умоляла ее этого не делать, потому что ее назвали в честь бабки по отцовской линии, а отец был важнейшей персоной в их жизни. Лет десять назад она услышала голос Лары Фабиан и еще раз убедилась, что имя делает человека. Она даже научилась со временем безошибочно предугадывать, что можно ждать от Свет, Наташ, Татьян и Оксан, если попадала в сложную ситуацию с их участием. Ей нравилось еще имя Алла, но Лара все-таки больше.

Оля подошла к большому зеркалу. Это зеркало она сама придумала – огромное, от пола до потолка. Дизайнеру не очень хотелось разбивать им пространство, оно как-то нарушало интимность, уют, уединенность, врываясь и нарушая созданную им атмосферу, но Оля настояла. Еще и подсветку сделала. Сейчас ее любимое зеркало мгновенно ей подтвердило, что можно выходить: макияж, прическа, невероятное длинное шелковое платье цвета бледной розовой пудры, рубиновые серьги, прелестный клатч, только что купленный в Женеве от нечего делать, как обычно, и чуть заметная снисходительная отцовская улыбка на лице – все соединилось в неповторимый образ очень красивой молодой женщины, подойти к которой мог осмелиться разве что арабский шейх или подвыпившая звезда мирового футбола. Остальным иметь такую спутницу жизни показалось бы слишком рискованным и беспокойным делом.

– Могу себе представить, как отец вами гордится, – проговорил восторженно Руслан, последние три года бывший ее бессменным стилистом. Он не лукавил. От нее захватывало дух. Другое дело, что у хозяйки был скверный капризный характер, семь пятниц на неделе и необузданные желания, но красоты у нее было не отнять. Из-за таких вот в прошлом и стрелялись барские сынки. Руслана женщины не интересовали никогда, но не видеть красоту он не мог. Он, к слову сказать, приложил немало стараний, создавая ее облик. Нашел даже в одном из московских бутиков бесподобные серьги ко дню ее рождения, которые отец ей с удовольствием купил.

Оля спустилась к машине, где сидел отец. Иногда они выезжали вместе. В посольстве должны были быть нужные люди, да и почему не отправиться немного развлечься?

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Владимир Алексеевич, глядя на которого сразу становилось ясно, что Ольга его дочь. Он был статным, каким-то выпадавшим из советского периода, просочившимся сквозь годы советской власти из царской России, откуда-то с Невского проспекта еще времен Анны Карениной. Деньги он успел сделать до кризиса 1998 года, когда миллион долларов попадал в офшор за один день.

– Я себя плохо чувствую. Попробую полечиться у натуропата. Как считаешь?

– Осторожно! Это должно быть только твоим решением. Никаких жертв от тебя никто не просит, – он поправил галстук-бабочку легким движением левой руки.

Какие красивые у него были руки! Оля помнила с детства, как просовывала свою маленькую ручку в его большую кисть в те нечастые минуты, когда они гуляли с ним вдвоем летом в Москве или на даче шли купаться на дальние пруды…

– Мне нравится твое платье, дорогая.

– Наконец-то ты что-то оценил.

Машина быстро вырулила на Большую Якиманку и подъехала к парадному подъезду дома Игумнова, когда-то выписавшего для своего нового жилища красный кирпич из далекой Голландии. Бедному купцу никогда и в голову не могло прийти, что он выстроил резиденцию для послов Французской Республики, а не для своих потомков. Очень часто самые красивые дома достаются не их истинным владельцам, как самые лучшие яблоки порой попадают в корыто к небезызвестным домашним животным, глубоко безразличным к их качеству и сорту.