Евгения Фабр - Жизнь как жизнь

Эта дачка была единственной отдушиной для Варькиного отца, после его увольнения из армии. Он с удовольствием проводил там большую часть года. Обихаживал дом, участок и… пил со сторожем и соседскими мужиками. Варькина мама боялась, что он допьется до белой горячки. Дачу продали за приличные, по тем временам, деньги. Этих денег с лихвой хватило бы на доплату за трехкомнатную квартиру, но они разошлись, не принеся никому ни счастья, ни покоя.

Наступал новый 1977 год. Отец пил по-прежнему, только уже в квартире на глазах у Варьки. Громкие пьяные скандалы доводили её до исступления. Дома Варя старалась бывать как можно меньше и в пререкания с родителями не вступать. Тем более что жизнь вне дома была просто замечательной. Класс, в котором она училась, был сильный и дружный. В школе на Ленинском проспекте собрались ребята, переехавшие из центра города из сносимых старых домов и расселяемых коммуналок. В основном это были дети коренных москвичей, либо поселившихся в Москве еще до войны. Из Варькиного класса вышло восемь медалистов. Со временем почти все её одноклассники окончили институты. А пока жизнь текла весело и беззаботно. Обычно собирались в большой квартире Кита.

В Кита Варя влюбилась первого сентября 1974 года прямо во дворе школы, и не просто первого сентября, а с первого взгляда первого сентября, как только увидела его в числе новичков, переведённых в их 9а из другого микрорайона. С Китом в новую школу перешли ещё несколько ребят, в результате в классе сложились две группировки, лидерами которых стали Кит и Варя. Группировки не враждовали, но присматривались и притирались друг к другу. Первая стычка характеров двух «лидеров» произошла на первом же комсомольском собрании класса. На повестке дня стоял вопрос: выбор комсорга. Были предложены две кандидатуры – Кит и Варя. В результате непродолжительных дебатов, учитывая численный перевес «старичков» и мнение «классной» Серафимы: «Надеюсь, Варя будет принципиальным честным комсоргом», путём открытого голосования была избрана она. А вот старостой избрали Кита. После окончания собрания Кит подошёл к Варе и, ехидно улыбнувшись, переспросил:

– Так, значит, ты у нас принципиальная?

– Ага, – прыгая на одной ножке вокруг своей парты, – кивнула головой Варя.

В конце сентября «для сплочения коллектива» Серафима предложила организовать турпоход в какой-нибудь литературный музей под Москвой. Выбрали музей – усадьбу «Мураново», последним владельцем которой был русский поэт Тютчев. Учитывая возраст Серафимы, пойти в поход она не могла, поэтому в Мураново с ребятами пошла молодая преподавательница химии, тем более что именно там, буквально в двадцати минутах ходьбы от усадьбы была её дача. Школьный поход – это всегда одно и то же: комары и песни у костра, макароны с тушёнкой и втихаря распитая бутылочка лёгкого вина или водки (в зависимости от испорченности «детишек»). Но самое интересное – это ночёвка. Вот тут-то и выясняется всё самое сокровенное: кто и с кем исчез в чаще леса, как распределились места в палатках, ну и ещё много чего любопытного.

В этот раз всё было значительно прозаичнее: по причине разгара осени комаров не было, ночевали не в палатках, а на мешках с картошкой, сваленных на дощатой веранде старенькой дачи. На картошке спать было неудобно и холодно. Все старались улечься поплотнее и потеснее прижаться друг к другу. Варя, натянув на голову широкий ворот свитера, и, обняв толстую тёплую Светку, только решила подремать, как в полной темноте кто-то бесцеремонно втиснулся между ними. Кит сгрёб тоненькую Варю в охапку и рывком прижал к себе. Сердце её и так билось через раз, а тут почти остановилось. Кит тихонечко целовал её руки, лоб, щёки. От пыльных мешков шёл тяжёлый запах земли, но Варя задыхалась не от него.

Утром видение исчезло. Варя так и не поняла, что это было. Ребята злые и не выспавшиеся собирались домой. Ночью выпал первый сентябрьский снег, в вёдрах замёрзла вода, и невозможно было даже ополоснуть лицо. К электричке брели гуськом, отворачиваясь от холодного утреннего ветра. Жарко было только Варе. Она исподволь поглядывала в сторону Кита, но он был совершенно невозмутим. От этого Варе было ещё обиднее. Так и тянулась эта непонятная любовь весь девятый класс. Кит вообще не обращал внимания на Варю, и как она ни старалась, он лишь изредка бросал в её адрес едкие замечания. «Кривая» успеваемости Вари поползла вниз. В присутствии Кита у неё начинали дрожать руки, и откуда-то появлялось косноязычие, одним словом – все признаки сильнейшей влюблённости.