Артур Грабовски - Юленька

Конечно же, Юлий мгновенно метнулся к рисунку. От алкоголя на голодный желудок его сразу чуть повело, но любопытство было сильнее.

– Да ладно… – пробормотал он, глядя на страннно-сердитое, но все-таки свое лицо.

Дима нарисовал его мелкими штрихами, выделив все недостатки по мнению Юлия – здоровенный нос, глаза навыкате, не по-мужски мягкие губы. От рисунка шли какие-то неясные эмоции – Юлий на нем был будто не своего возраста – непонятно только, старше или младше, но другой. Юлий хмурился, не понимая, что не так.

– Я не такой, – решительно объявил он в тишине. – Не такой грустный.

Снова ведомый болезненным любопытством, он цапнул блокнот, из которого был выдран «неудачный» рисунок, и пролистал. Здесь, в отличие от холстов, наброски разной степени законченности изображали только одного человека. В основном Дима просто рисовал его лицо в профиль, но были и другие, более абстрактные иллюстрации, вроде замершей в пустом коридоре фигуры, отличимой лишь по характерно торчащим в стороны вихрам.

Дима был поехавшим, определенно. Абсолютно конченным… Ведь он постоянно рисовал его – Юлия.

Юлий стоял посреди Диминой комнаты, чуть покачиваясь в такт бешено стучащему сердцу. Впервые за многие годы ему стало дико страшно. Этот блокнот не мог означать ничего хорошего, совершенно точно.

«Ты ведь тоже за ним следил!» – напомнил Юлий себе, но собственные тайные взгляды казались сейчас безобидной игрой.

Дима же был маньяком, психом. Недаром Юлий его сразу заметил – это было чувство опасности, а не интерес. Надо немедленно валить отсюда, бежать, не оглядываясь, потому что этот блокнот…

Юлий снова перелистал тетрадку имени себя. Что это все означало на самом деле? Он не знал и подозревал, что лучше будет не узнать никогда, а надо сейчас же сбежать отсюда. Но продолжал стоять, прислушиваясь к тишине коридора. И когда за дверью послышались тяжелые шаги, Юлий испытал одновременно и ужас, и облегчение.

Дверь открылась, Юлий вздрогнул, но не выпустил блокнот из рук, каким-то мазохистским решением позволяя застукать себя на месте преступления. Они встретились взглядами – темные глаза смотрели настороженно и вместе с тем испытывающе. Дима будто бы ждал сигнала, какой-то реакции…

– Починил я твое окно, – сообщил он, закрывая за собой дверь.

– Ага, – Юлий не сводил с него напряженного взгляда, с силой сжимая блокнот.

Казалось, если смотреть неотрывно, то сработает как с диким зверем – какой-то магнетизм остановит его от прыжка. Будто Диму можно было контролировать с помощью взгляда!

– А… – Юлий нервно облизнул пересохшие губы, – я тебе что-то должен? Ну за материалы или там вообще…

Это прозвучало кошмарно неловко, он и сам почувствовал, как щеки заливает краской. Надо было только кивнуть и уйти!

Дима неспешно обошел его, с громким шумом скинул инструменты, что держал в руке, в тот самый ящик, где копался до этого.

– Натурой беру, – немного запоздало отозвался он и нагло усмехнулся.

Его лицо в этот момент показалось Юлию ужасно некрасивым, перекошенным от этой самодовольной кривой улыбки. Не хотелось оставаться с этим человеком рядом, но вместе с тем поразительным образом еще меньше хотелось уходить.

– Нам надо поговорить! – чуть истерично выдал Юлий.

Он и сам понимал, что просто сойдет с ума, если не разберется с этими рисунками немедленно. Эти многозначительные взгляды и ухмылки его нервировали и пугали. А еще – Юлий ненавидел чувствовать себя идиотом, но именно таким был рядом с Димой, теперь – в еще большей степени.

– Не ори, – рыкнул тот и, потянувшись, вырвал блокнот из непослушных пальцев.

Юлий проследил, как Дима выдвинул ящик стола и закинул туда злополучные рисунки.

– Нечего брать чужое без разрешения, вот че я тебе скажу, муркель, – сказал он таким тоном, будто объяснял ребенку, а не говорил со взрослым парнем, которого хотел то ли убить, то ли поиметь – и хотя Юлий не очень-то понимал причину второго, почему-то других вариантов в его голове просто не находилось.

Пока он гнал от прочь эти опасные мысли, Дима стащил с себя рабочую куртку, достал вторую чашку, плеснул себе коньяка.

– Еще будешь?

Вот теперь точно надо было тут же свалить, а еще лучше – донести на извращенца. Но Юлий всегда отличался ослиным упрямством. Отчего-то уход сейчас виделся ему каким-то позорным бегством. Будто тем самым он уронит свое достоинство в глазах Димы. Почему вообще в этой ситуации надо было заботиться об этом, Юлий в тот момент не задумался.