Тагир Галеев - Атлантический Штамм

Я осторожно вошел в дом и прокрался на кухню. Открыл холодильник и жадно припал губами к бутылке с прохладной водой. Нечто волшебное я испытал в этот момент, я даже закрыл глаза и несколько секунд просто наслаждался и не сразу услышал какие-то шорохи и звуки, доносившиеся со стороны спальни родителей.

Я давно уже спал на втором этаже, отец же с Марией спали внизу, так как вставали раньше меня и сразу же шли завтракать. Лестница на второй этаж проходила мимо двери в их спальню и поднимаясь к себе, я всегда невольно мог видеть отцовскую постель.

Не скажу, что я ранее подглядывал за ними, никогда даже мысли такой не возникало. Но сейчас, услышав то, что доносилось оттуда, я не раздумывая прокрался и заглянул.

Отец стоял спиной к двери. Я видел его мощный пролетарский торс и часть голого бедра. Перед ним, также спиной к двери, наклонившись чуть вперед и держась руками за стоявший рядом стул, стояла Мария. Но как стояла! Она ритмично двигалась в такт движениям моего отца, который держал ее за волосы, шлепая по ее упругой белокожей пятой точке.

Я ошалел. Не скажу, что я не знал, что такое взрослые игры. Красотки в журнале в свое время сделали свое дело. Но вот чтоб так, вблизи, причем между своими родными…

Я присел на пол и осторожно начал наблюдать. Горячая волна возбуждения нахлынула на меня, сделав ватными ноги и вернув сухость во рту. Наблюдая за тем как мой родной отец мощно и страстно сношал мою мачеху в развратной позе лошадки, я сам того не ведая, почувствовал, что снова сваливаюсь в пучину греха, удесятеряя свое возбуждение многократно.

Мария стонала все громче, ее глаза закатились, это было мне видно из бокового зеркальца, что стояло поблизости. Ее большая грудь колыхалась в ритм движениям, а отцовская правая рука время от времени сочно шлепала ее по бедрам. Видно было, что процесс очень нравился моей мачехе, он наслаждалась каждой секундой, пальцы судорожно впивались в спинку стула. Сочные чавкающие звуки еще больше раззадоривали меня, и я буквально через пару минут почуял что вот-вот взорвусь лавиной сладкого вулкана.

Не в силах более сдерживаться, я отполз в сторонку и лег на спину. Откровение, подобное тому, что я испытывал в тех пещерах, вновь снизошло на меня беззастенчивой лавиной. Я не видел уже происходящего в комнате, но звуки, доносящиеся оттуда и моя богатейшая фантазия, сделали свой дело. Горячий фонтан буквально взорвал меня изнутри, я заревел как бык, схватив себя зубами за воротник рубашки, дабы меня не услышали. Не знаю насколько у меня это получилось, потому что через секунду я уже вскочил на ноги и умчался к себе наверх, а мои любовники даже не заметили, так были увлечены делом.

Прошла пара дней и меня вызвал наши директор месье Грюни́. Также, как и Жанэ, он был ветераном войны с немцами и вишистское прошлое моего деда не давало ему спокойно жить. С порога он уже начал мне грубить, обзывая неонацистом.

– Вы многое себе позволяете, – заметил я ему. – Разве я давал вам повода для такого к себе отношения?

– По-моему, наглец, ты сильно ошибаешься на предмет того, кто есть, кто в этом кабинете! – пробурчал Грюни, глядя на меня взглядом, полным презрения. – У меня лежит признание, подписанное тобою лично у комиссара. Его достаточно для того, чтобы выкинуть тебя из школы.

– А можно его посмотреть? – вежливо попросил я.

– Держи. Это копия! Оригинал конечно же, я тебе не дам, паршивец ты эдакий, – он перебросил мне листок бумаги.

Вчитавшись, я понял, что вляпался по самое не могу. Жанэ ловко надул меня, представив все таким образом, что я стал зачинщиком всего этого события; получалось это что я собрал всю молодежь на пляже и что во время драки я выкрикивал нацистские лозунги. Мало того, сюда же были присовокуплено то, что на днях после занятий я вел себя агрессивно по отношению к другим ребятам, напрашиваясь на драку. Это конечно же, описывался случай, когда я провоцировал своих одноклассников после уроков.

Было дело, согласен. Я вышел на эмоциях. Но что касается остального написанного, то это была чушь полнейшая, о чем я не преминул сообщить директору.

Он расхохотался.

– Неужто ты думаешь, что тебе, внуку вишиста, поверят больше, нежели сыну уважаемого на острове человека?? Если ты вправду так думаешь, значит ты идиот. Хотя, чего ожидать от такого прохвоста! Ты давно был у меня как кость в горле, ты слишком горд. Считай, что ты отчислен!

Я вышел на улицу, словно после бани, пот катился с меня градом. Обида и ненависть клокотали внутри. Дико хотелось кого-нибудь убить!