Тагир Галеев - Атлантический Штамм

– Друзья!!! – продолжил Антон, – я предлагаю нашему чемпиону доказать еще раз, на практике, перед всеми! Что он достоин этого звания. Что он победил не просто благодаря какой-то адской смеси, которую залил в движок своего драндулета! А это, кстати говоря, запрещено правилами гонок! Ведь так??

– Так!! – вторила жаждущая крови темнота.

Ни хрена это было не так и он об этом знал не хуже каждого. Никаких правил – вот наше главное правило. Любой гонщик имел право делать со своим байком что желал, даже навешивать космический двигатель, если мог это, всем было плевать. Это было соревнование на выносливость и сообразительность, не стеснённое никакими регламентами. И Дюбуа знал об этом прекрасно, мало того, он сам это и утвердил несколько лет назад! Но сейчас ему было не до честности. Сохранить лицо вождя перед толпой – вот что его заботило!

Он сыпал издевками и оскорблениями в адрес Франциска, кружа вокруг него и постоянно разогревая толпу ожиданием крови. Мой друг стоя в этом адовом чистилище, не смея поднять голову, словно баран перед закланием.

– Давай, чемпион!! Докажи нам всем что ты таков и есть!!! – кричал он, потрясая кулаками.

– Давай! – гремели пьяные глотки

– Набей мне морду! Подтверди свое чемпионство! Заставь меня упасть на этот чертов песок! Ну?? В штаны наделал?

– Нет!! – ответил я и вышел в круг.

Вся вселенная вокруг словно замерла! Толпа замолчала будто одновременно всем заткнули рты. Десятки пар глаз повернулись ко мне.

Дюбуа ошалел, явно не ожидая такого поворота событий. Возможно, он даже не заметил меня в толпе, будучи слишком увлеченным собой и разыгрываемым им спектаклем.

Я вышел и медленно снял с себя байкерскую куртку. Глаза застилала глухая ненависть к своего персональному врагу. Не знаю, что именно в тот момент меня подвигло, но назад пути уже не было.

– Ого!! Кого я вижу?! Малец Начо решил поиграться мускулами. Вырос никак из своих штанишек?

Я молчал, глядя ему в глаза.

– Друзья! Кто помнит малыша Начо, который три или четыре года назад был застигнут врасплох со спущенными штанами над журналом с голыми тетками?

Половина толпы промолчала. Что-то прокукарекали «шакалы» для поддержания боевого духа своего вождя. Я тотчас почуял настроение собравшихся. Мой неожиданный выход подействовал на всех словно холодный душ. Привыкшие к беспрекословному повиновению подростки растерялись, столь дерзкий вызов всеобщему лидеру стал для них вызовом на претензию на смену вожака.

– Антон, – ответил я спокойно, зная, как его это бесит, – здесь мало кого из тех, кто помнит про тот случай. А если и есть, то чего не бывает в детстве, не так ли? Кто не пялился на голых девиц, пусть первый кинет в меня камень!

Гробовое молчание было ответом. Дюбуа изменился в лице. Он моментально забыл о стоявшем поодаль несуразном чемпионе, полностью переключившись на меня. Также, как и я, он уловил грозное для него настроение толпы и лихорадочно стал пытаться вернуть его на свою чашу весов.

– Начо, ты уверен, что готов вписаться за этого слабака?

– Не был бы уверен, не вышел бы! Ты нарушил свои же правила, Антон! Ты не признал его победу, хотя никто не поставил его чемпионство под сомнение.

– А ты собираешься мне указывать?

– Именно! Потому что ты всех достал. Никому не нужен такой лидер как ты, который врет и не исполняет свои же правил.

– Ты уверен? – голос моего врага стал едким словно уксус.

– Господа! – вскрикнул я, обращаясь ко всем, – Я готов заступиться за своего друга Франциска. Дюбуа намеренно выбрал соперника слабее себя. Это не по-мужски, так что я готов занять место нашего чемпиона в этом поединке. Если я выиграю, то Франциск Канье станет безоговорочным и безусловным лидером гонки, а Дюбуа более не будет иметь к нему никаких претензий! Все согласны?

– Давай, Начо, жми!!! – прокричала часть толпы. Явно определилось, сколько примерно у кого сторонников. Я был подбодрен. Не так уж много фанатов имел Антон среди нашей молодёжи.

Антон вдруг безо всякого предупреждения бросился на меня. Моя речь ставила под сомнение его вождизм, и он явно не мог этого вынести. Мощный толчок в грудь чуть не сбил меня с ног.

Толпа мгновенно взорвалась воем и диким гиканьем. Извечная тяга к насилию, особенно публичному, получила свой выход. Как я и думал, разделилось всё примерно поровну. «Шакалы» конечно же, вылезли в первый ряд и вовсю стали улюлюкать, подзуживая меня всячески, отвлекая от поединка.