Катерина Райдер - Алые небеса

– Ох, чёрт, да что же я стою?! – еще разок шлепаю себя по лбу, затем резко подхватываю чемодан и мчусь к спуску в метро, желая избавиться от этой махины.

Здесь всё именно так, как меня предупреждал незнакомец, поэтому заминки не возникает. Почти ловко запихиваю сумку в камеру хранения, не думаю о том, что тупой аппарат таки зажал деньги. Плевать, сейчас не до этого.

Выбежав на улицу, смотрю на часы – девять минут в запасе – успею! Ускоряю шаг и почти бегом залетаю в холл огромного здания, где меня сразу же останавливает охрана.

Мужчина в форме, стоящий на проходной, обращается ко мне на корейском. В ответ хмурю брови и неловко пожимаю плечами, попутно поясняя – я из Америки. Тогда охранник переходит на скудный английский:

– Имя.

– Мэри Хоук, я в списке, проверьте, – тычу пальцем мужчине в планшет, точнее пытаюсь, но он пресекает мои попытки злобным взглядом, после которого я предусмотрительно поднимаю обе ладони вверх.

– Да, но нельзя, – отрицательно качает головой охранник.

Интересно, если он не может найти в списке упрощенную форму «Мэри Хоук», как долго будет копошиться с именем, данным мне с рождения – Мария Соколова? Думаю, вечность.

– Проверьте еще раз. У меня нет времени. До собеседования осталось несколько минут, пропустите, – возмущаюсь, уже готовая двинуться без спроса, но мужчина перекрывает путь.

– Показать грудь, – произносит он, и мои глаза вспыхивают от ярости.

– Чего? Это что, сексуальное домогательство?! Вы одурели совсем?! Я вас по судам затаскаю!

Видимо моя гневная речь, явно не до конца понятная охраннику, подталкивает его к мысли, что стоило бы объясниться.

– Нельзя показать грудь.

– А… Вы о моём внешнем виде? Ну, понимаете… у меня самолет задержали, я не успела переодеться…

Дальше, в очередной раз, хочется пересказать ужасную историю полёта, но меня всё равно не поймут. Остается лишь одно – молиться.

– Боже, – страдальчески складываю руки перед собой, бормоча одними губами, – если ты меня сейчас проведёшь внутрь, обещаю-таки выучить корейский, начать ходить в церковь по воскресеньям и всё такое… Что там люди еще делают?..

Вот и всё, докатилась! Стою посреди холла в чужой стране и молюсь о чуде. Занавес.

Моя псевдо-молитвенная речь почти перетекает в стадию обречённости, как вдруг, словно и правда манна небесная, на мои плечи опускается какая-то ткань, сопровождённая длинными пальцами. Инстинктивно вздрагиваю как перепуганный заяц, произнося типичное матерное слово, и прикладываю раскрытую ладонь к груди. К счастью, в неуместном, хотя, в то же время, столь необходимом прикосновении (читать помощи), узнаю уже знакомую длинную фигуру парня, который, собственно, и направил меня по нужному адресу, а не как все его сородичи – на три весёлых буквы.

– Ох, братан, отбой тревоги, помощь подоспела, прости что побеспокоила, – шёпотом обращаюсь к тому самому Создателю и фокусируюсь на происходящем.

Между моим спасителем (на минуточку, второй раз за день, даже не знаю, привыкаю к этому или напрягаюсь) и тупоголовым охранником начинается диалог. Слов не понимаю, но, отчего-то тон моего защитника звучит так, словно он мозги второму вправляет. Не теряя лица, важно перевожу взгляд на охранника, чуть вздёргиваю нос для солидности и слегка киваю в такт словам, совершенно мне непонятным.

Очень надеюсь, что они меня там сейчас не идиоткой обзывают, а то именно так и буду выглядеть.

Спустя минутку-другую пререканий слышу знакомую речь (не прошло и полгода!), как всё-таки приятно не чувствовать себя рыбкой в аквариуме.

– Мисс, как ваше имя?

– Мэри Хоук, – тихо, почему-то неуверенно произношу, словно за этим кроется подвох, успевая стрелять глазами от одного мужчины к другому, понимая, что мой-то явно круче! Не буквально мой, знакомый мой. Даже не знаю, для кого я эти ремарки вставляю, вечно в голове каша какая-то варится.

Спор неожиданно подходит к завершению, из которого, мы, кажется, выходим победителями. Спаситель уверенно, но больше настойчиво, толкает меня к ресепшену, где я получаю бейдж, и мы чуть ли не бегом несёмся к лифту.

Придерживаю пиджак за четко выглаженные края, очень стараюсь не растянуться посреди кафельного пола, так как бегать на шпильке – занятие на любителя. И вот, удача – двери кабины раскрываются как раз вовремя.

Пытаюсь перевести дыхание. Чувствую высоко над ухом тяжелое сопение моего временного спутника, почти кожей ощущаю его негодование, обращенное к совершенно не расторопному клининговому сотруднику, и уже хочу флегматично поправить волнистую прядь волос, упавшую на лицо, как меня бесцеремонно вталкивают в лифт, прежде чем дверь закроется.