Катерина Райдер - Исцели меня. Часть третья

Молодой человек, что уже несколько минут молча стоял у окна, наблюдая, как низкие облака заливаются кровавым закатом, тяжело вздохнул:

– Скай, мне нужна твоя помощь…

Длинноволосая шатенка досадливо поджала тонкие губы, нетерпеливо заёрзав в продавленном кресле.

– А что если всё так, как и должно быть? – осмелилась предположить она, скользнув тоскливым взглядом по кромке бокала в своих руках.

Дорогой бурбон не согревал, как и не радовала причина долгожданной встречи. Обшарпанный гостиничный номер давил убогой обстановкой и малыми габаритами спальни. Рыжая продолжала размышлять вслух. Мелодичность её голоса, вплеталась в пространство тягучей карамелью, но, вместе с тем, резала по сердцу битым стеклом.

– Вернёшься к нормальной жизни, перестанешь скитаться по миру и, наконец, станешь тем, кем действительно являешься.

– Они убьют её, – порывисто обернулся парень, нервным движением головы отбрасывая с глаз пепельную чёлку.

– И пусть, – незамедлительно ответила гостья. – Если я правильно поняла – это её предназначение, судьба. С такими вещами не шутят.

Поднявшись на ноги, девушка оставила опустевший стакан на журнальном столике и абсолютно бесшумно подошла к хозяину номера, не сводя цепкого взгляда со складных черт, что отпечатались в памяти выжженным клеймом, но теперь казались совершенно чужими, пусть ни на йоту и не изменились за почти полвека разлуки.

– Как? – напряжённо сощурившись, спросила она.

– Что именно? – безучастно отозвался молодой человек.

– Как ей это удалось? Превратить саблезубого тигра в домашнего котёнка… – с ощутимой иронией пояснила шатенка.

Вампир брезгливо скривился.

– Я знал, что потеряю с тобой время.

Оскорблённо хмыкнув, рыжеволосая развернулась на тонких шпильках от «Прада», грациозно продефилировала к не заправленной кровати, медленно опустилась на жесткий матрас и небрежно скинула туфли, не сводя взгляда с мужчины, ради которого множество зим назад рассталась со своей человечностью.

– Знаешь, твоя прежняя зазноба хоть и раздражала меня своим наличием, но, тем не менее, не представляла угрозы для жизни.

– Даже не думай произносить её имя… – холодно пресёк вампир, но Скарлетт и не думала замолкать.

– Так грустно… – до противного сладко улыбнулась она. – Ты был легендой. Бунтарь, смеющий бросать вызов не только живым, но и мертвым. Настоящий хищник, не знающий сострадания. С тобой всегда было весело! А что теперь? Жалкая собачонка на побегушках какой-то «избранной» охотницы, – на слове «избранной» женщина изобразила пальцами кавычки, явно насмехаясь.

Вампир было дёрнулся в её сторону, угрожающе оскалившись, но понимая, что столкновение с приближённой князя ни к чему хорошему не приведёт, грузно выдохнул и прикрыл глаза, силясь погасить вспыхнувшую в груди ярость.

Выдержав непродолжительную паузу, в очередной раз, наступая на горло собственной гордости, он смерил своё создание колючим взглядом и почти без эмоций повторил вопрос:

– Так ты поможешь мне или нет?

Рыжая горько усмехнулась. Всего на миг в её глазах, цвета сочной мяты, блеснула тупая боль, но вскоре надменная улыбка спрятала от собеседника истинные чувства.

– Конечно, Адам, я помогу тебе. Но без содействия Бальтазара нам не обойтись…

Мне часто снился один и тот же сон.

Скалистая тропа средь величественных вершин Хуашань вела к облакам, пугающе шурша под ногами каменной крошкой. Я была здесь лишь однажды, но отчётливо помнила дорогу: каждую впадину на пути, каждый цветок пробившийся через холодные глыбы гранита, сосну раскинувшую узловатые ветви навстречу солнцу, вяжущий горло страх, неожиданно обретённое чувство безопасности, трепетные мгновения счастья и очередную потерю, окончательно сломившую меня.

Было невыносимо больно вновь и вновь возвращаться сюда, зная, что в реальном мире «Байсэ Юэлян» больше не существует, что мне уже никогда не услышать молитвенный гонг, не подняться по ступеням храма, не повязать ленту на воротах в честь праздника осени, не почувствовать себя по-настоящему живой. И всё же, день за днём я ждала наступление сумерек. Ждала одержимо. Отчаянно хватаясь за сомнительную возможность увидеть человека, что когда-то помог мне обрести себя.