Катерина Райдер - Исцели меня. Часть третья

– Адам, я знаю… – виновато обронила я. – Дело вовсе не в нас…

– Тогда в чём? – Блэк обернулся, я заметила на его неприлично длинных ресницах искорки слёз. – Почему ты столь отчаянно сопротивляешься? Зачем отказываешься от возможности прожить жизнь так, если бы никакого ордена не существовало?..

К горлу подкатил удушливый ком. Вихрь чувств, что я старалась сдерживать на протяжении последних месяцев, обрушился на грудь снежной лавиной, лишающей кислорода, бьющий под дых лицами тех, кто погиб во имя моего спасения.

– Потому что я не имею на это право, – непоколебимо заключила я. – И ты тоже.

– Что?! – опешил Блэк.

– Ответь мне, Адам, на твоих руках много крови? – вампира передёрнуло. – Лично я в ней по самую шею, ещё немного и захлебнусь.

– Кейт, ты не…

– Знаю-знаю! – решительно перебила я. – Я ни при чём, это всё «Лупус Дей». Но знаешь, в последнее время меня всё чаще терзает вопрос: кто виноват в смерти Джастина? Руки, сломавшие его шею или голова отдавшая приказ?..

– Он убил твою мать! – сорвался на крик Адам, порывисто шагнув в мою сторону.

– И ты считаешь, это оправдывает мой поступок? Но тогда чем я лучше братства? Убийца остаётся убийцей независимо от причины.

Замолчали. В комнате стало так тихо, что казалось, были слышны малейшие колебания воздуха. Я смотрела на Адама, в то время как его стеклянный взгляд упёрся в стену напротив, и вновь сожалела, что не могу забраться в бессмертную голову. Мне срочно нужна была причина, чтобы снова поверить в себя, в нас, или же весомый довод окончательно разувериться. Я устала болтаться где-то «между». Устала от того, что не понимала своих чувств. Устала от бесконечного притворства.

Блэк заговорил первым, по-прежнему не глядя на меня. Медленно, задумчиво, будто рассуждал вслух, а не вёл диалог с собеседником.

– Ты не можешь спасти всех – это утопия! Если будешь пытаться, непременно погибнешь! Нельзя приготовить омлет, не разбив при этом пару яиц – такова жизнь. Бессмысленно корить себя за сопутствующий ущерб, нужно просто принять его как данность, забыть и двигаться дальше.

– И сколько таких «данностей» ты стёр из своей памяти? – с вызовом бросила я.

– Слишком много, чтобы вести подсчёт, – холодно отозвался вампир, наконец, удостоив взглядом.

Наверное, хотел отследить реакцию, но на моём лице не отражалось ничего. Чувства вновь заползли в чёрный ящик, требующий многоступенчатой декодировки.

Я с самого начала знала – Адам не святой и смирилась с этим фактом. Какой теперь смысл разыгрывать трагедию? Поэтому, вместо того, чтобы продолжать неприятную для нас обоих тему, я перешла к более насущной проблеме.

– Адам, а ты никогда не думал о том, что случится, когда я состарюсь и умру? – Блэк вопросительно вскинул бровь, чуть склонив голову на бок, явно не ожидая столь крутого пике. – Я «последняя дочь», на мне всё закончится.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что прячась здесь, мы не решаем проблему, а лишь отсрочиваем пробуждение Лайпуса. Вейдж Ли и монахи «Байсэ Юэлян» отдали свои жизни за человека, который, по их мнению, должен спасти людской род от кровавого восхождения первородного. Но вместо того, чтобы воздать им за жертву, мы торчим в чёртовой Исландии и нихрена не делаем!

– Бруни… – попытался оправляться вампир, но я не позволила закончить мысль.

– Алекс всего лишь человек. Один. Там. В мире, где всё опутано паутиной «Лупус Дей». Чудо, что он ещё жив! Пойми, я не могу оставаться в стороне, оправдываясь необходимостью выжить. Рано или поздно Смерть всё равно настигнет меня. Не сейчас, так через двадцать, тридцать лет. Либо я встречу её во всеоружии с гордо поднятой головой, как это сделали войны «Байсэ Юэлян», либо на коленях под тяжестью вины, потому что из-за страха за свою жизнь обрекла на гибель всё человечество.

– Тебе не кажется, что ты несколько драматизируешь? – усмехнулся Адам, но тут же осёкся, словив на себе гневный взгляд.

– Скажи об этом моему отцу или матери. Ах да, они же все мертвы… как и множество ни в чём неповинных людей, вставших на пути барства. Так что ты там говорил про драму?

– Мне нужно подумать, – внезапно коротко ответил Блэк и молча вышел из комнаты, а после и из дома.

Сбежал! Он снова сбежал от разговора, проблемы, ответственности.

На консультацию к декану факультета я, разумеется, не пошла. А к обеду написала письмо в приёмную комиссию с просьбой вычеркнуть меня из списка абитуриентов.

Когда мы только приехали в Исландию, Адам постоянно повторял, что нам нельзя выделяться, что мы должны быть как все, жить как все, стать «нормальными». Идея «нормальности», так сильно его увлекла, что он даже устроился в местный паб, где по пятницам играл, как говорили местные, заморское кантри. Блэк действительно очень старался вписаться. Говорил, это ради меня и нашего будущего. Но проблема заключалась в том, что мы априори не были «нормальными»! Поэтому, как бы я не пыталась играть роль студентки, мечтающей поступить в архитектурный, выходило скверно. Меня постоянно срывало. Со злости я пользовалась способностями, а потом корила себя и всё сильнее отгораживалась от мира, часами пропадая в амбаре на заднем дворе, в котором Адам оборудовал тренировочный корт или на скалистом берегу острова, вдали от людей, где выстрелы отцовского P30 терялись в завываниях ветра, уносивших их далеко за океан.