Галина Голицына - Письма Серебряного века

Денёк выдался что надо: и солнечно, и прохладно. Не так уж часто выпадает в августе такое счастье. Ведь обычно в конце лета у нас как бывает? Если солнечно, то жара стоит такая, что никто в здравом уме без крайней необходимости и носа на улицу не высунет. А если прохлада и приходит, то обычно не сама по себе, а в компании мощного циклона, который несёт с собой шквалистый ветер, грозу, бурю, а то даже и град. И опять-таки никто по доброй воле не покинет свой дом, офис или иное спасительное убежище.

А сегодня ночью в атмосфере произошли серьёзные процессы, пришёл холодный атмосферный фронт, но без дождей. И теперь на улице было очень свежо и очень солнечно.

Я сидела в кабинете, крутила большой глобус, внутри которого помещался бар и позвякивали бутылки, и выбирала место, где мне хотелось бы провести отпуск. Только что мы с моим братом Феликсом закончили расследование одного интересного дела и получили гонорар, который обозначался суммой с пятью нулями. Я так подумала, что вполне заслужила полноценный отдых, и теперь вот выбирала на глобусе место, которое мне захотелось бы посетить.

Крутила я его, крутила, но что-то ни одно место мне не приглянулось. А другого глобуса у меня, конечно, не было.

Мы с Феликсом являемся совладельцами детективно-охранного агентства «Ангелы». Ангелами-хранителями мы становимся для всех, кто к нам обращается.

Вот и сейчас, кажется, к нам идёт клиент… Во всяком случае, голос Глафиры, нашей секретарши, звучит очень возбуждённо, а это значит, что Глаша почуяла запах гонорара. В этом плане чутьё у нашей Глаши безошибочное.

К голосу Глафиры присоединился густой бас Феликса. Ах, и братец явился, очень хорошо: не одна буду принимать визитёра.

Дверь открылась, Феликс остановился в проёме, пропуская посетителя.

Посетителем оказалась пожилая дама – грузная, с одышкой. Кивая и поминутно благодаря, она протиснулась мимо Феликса, вошла в наш кабинет и уселась на гостевой стул.

– Аня Ермолаева, мой надёжный деловой партнёр и к тому же сестра, – представил меня Феликс.

Дама снова кивнула – уже мне. Я приветливо кивнула в ответ.

Закрыв дверь, Феликс прошёл к своему столу, сел и сказал:

– Мы слушаем вас.

Дама, усевшись, немножко уже отдышалась, поэтому сказала почти без одышки:

– Меня зовут Понизовкина Дарья Михайловна. Я – племянница Аделаиды Филипповны Николаевой.

После этого дама замолчала, решив, видимо, что уже сказала самое главное. Мы с Федей (это домашнее имя Феликса) тоже молчали. Так прошло секунд десять.

Поняв, что дама больше никакой информации давать нам не собирается, Федя почесал указательным пальцем висок и спросил:

– И что дальше?

– Как это «что»? – поразилась дама. – Говорю же: я – племянница Аделаиды Николаевой.

И снова замолчала в ожидании нашей реакции. Судя по её напряжённому ожиданию, реакция эта должна быть бурной. Интересно, с какой стати?

Чтобы не обижать пожилую женщину, Федя сказал как можно более доброжелательно:

– Извините, Дарья Михайловна, не могли бы вы сами изложить суть дела? Ваша тётя, видимо, должна была предварительно нам позвонить, да? Но она не позвонила. Хотя… Одну минуточку, я сейчас узнаю!

Он вышел в приёмную, спросил:

– Глаша, нам звонила некая Аделаида Николаева? Точно нет?

После этого он вернулся на место и развёл руками:

– Вот видите? Она не звонила.

– Молодой человек, вы надо мной издеваетесь? – поинтересовалась грузная дама.

– Что вы, что вы, Дарья Михайловна, как можно? Да вы сами можете набрать её и спросить, что ей помешало, – подвинул он посетительнице телефонный аппарат.

– Моя тётя не могла вам звонить, потому что её убили.

– Что вы говорите? – ахнула я. – И когда же?

– Давно, ещё весной. В мае.

И тут я хлопнула себя ладонью по лбу:

– Вспомнила! Это же та старая артистка, да?

– Да, это она, – сказала дама с достоинством.

Я повернулась к брату:

– Федя, я помню, она была убита в своей квартире. Там ещё много ценностей взяли! В газетах тогда писали, но как-то быстро дело заглохло…

– Вот именно – заглохло! – возвысила голос наша посетительница. – Это вы, милая девушка, нашли очень правильное слово!

– Меня Аней зовут, – напомнила я. – Я же чувствую: что-то такое в уме крутится, крутится, да только никак не пойму, что именно… Фамилия-то у неё простая, рабоче-крестьянская. Мало ли на свете Николаевых… А вот имя её запомнилось: Аделаида.