Елена Арсеньева - Мост бриллиантовых грез

Катрин посмеялась вместе с ним, согласилась пойти в «Toupary», бросила на прощанье:

– Bisous-bisous! Целую-целую! – и снова уставилась на дверь.

Буквально пять минут спустя ее терпение было вознаграждено: высокая дама вышла. Вид у нее был какой-то… не то чтобы помятый, не то чтобы растрепанный… Ну, словами это не определить, однако Катрин могла голову дать на отсечение, что эта долговязая высокомерная особа только что трахалась с Арманом так, что пыль летела. «Да провалиться мне на этом месте, – подумала Катрин, – у меня на такие делишки глаз-алмаз!»

Вот-вот, вместо того чтобы заниматься делом, Арман кувыркается в постели с какими-то особами не первой молодости! Извращенец, ох, извраще-енец… А когда Катрин, словно невзначай, раскинулась перед ним на своих знаменитых черных простынях, он сделал вид, будто не понял намека.

Да ладно, может, у него такая этика: не спать со своими клиентами. Значит, эта особа не клиентка? Или с ней Арман засунул свою этику в одно общеизвестное место?

Дамочка сия, однако, оказалась очень странная. Едва ступив за порог подъезда, она достала из прозрачного пластикового пакета, который держала сейчас в руках, горсть каких-то разноцветных обрывков и бросила их в зеленый пластиковый пакет, какие с некоторых пор были приспособлены в Париже вместо урн для мусора. В урны одно время всякие идиоты повадились бросать взрывные устройства, ну а тут, через пластик-то, все насквозь видно.

Дама пошла в сторону пляс Републик, и все время, пока Катрин могла ее видеть (бульвар Вольтера просматривался далеко), она останавливалась около каждого мусорного пакета или контейнера, выставленного на улицу из подъезда, и бросала туда по горсти обрывков. Наконец, видимо, содержимое ее пакета иссякло, она выкинула в очередную мусорку и оставшиеся бумажки, и сам пакет и чуть не бегом ринулась дальше.

Когда она скрылась из виду, Катрин еще минут пятнадцать посидела, ожидая, не появится ли Арман. Не дождалась, пожала плечами и вышла из автомобиля. Заперла дверцу, включила сигнализацию и двинулась к подъезду Армана. Проходя мимо мусорного пакета, замедлила шаги, снова пожала плечами, как бы сама себе дивясь, и, быстро оглянувшись туда-сюда, не наблюдает ли кто, заглянула внутрь. Разноцветные обрывки были перемешаны с мусором, но Катрин показалось, что это клочки каких-то фотографий. Было бы, конечно, очень любопытно рассмотреть их, но даме в сером песце как-то не к лицу – вернее, не к песцу! – копаться в отбросах. Поэтому пришлось поумерить любопытство.

Так, на подъезде кодовый замок, а код в рекламной листовке, конечно, не указан. Ну, это задачка для дураков, для тупарей : четыре цифры чуть ли не стерты, значит, на эти кнопки и нажимают чаще всего. Катрин нажала 4679 – и замок чуть слышно зажужжал, давая сигнал, что можно входить.

Она вошла. Поднялась на первый этаж – и очень удивилась, увидев, что дверь нужной ей квартиры приоткрыта.

Тихонько постучала. Дверь колыхнулась, но ответа Катрин не услышала. Тихонько заглянула и прижала ладонь ко рту, глуша крик: на полу, разбросав руки и ноги, лежал Арман.

Что с ним? Жив? Мертв? И если да, то кто его… Та самая надменная особа?

Ой, кажется, надо как можно скорей уносить отсюда ноги!

Тут что-то зашевелилось позади тела Армана, и Катрин увидела ту самую грязно-белую псину, которая недавно шла за ним по улице. Собака посмотрела на Катрин и предостерегающе гавкнула.

Еще не хватало шум поднимать!

– Пошла вон, дура! – прошипела Катрин. – Ну, пошла отсюда!

Собака поднялась. Катрин испуганно огляделась и увидела в углу вешалку, а под ней длинный зонт-трость. Схватила его и замахнулась:

– А ну, давай гуляй!

Собака поджала хвост, опустила голову и, прижав уши, стремглав ринулась в приоткрытую дверь.

Катрин поставила зонтик на место, и в эту минуту Арман что-то пробормотал и повернулся на бок. Ага, выходит, он все-таки не мертв, а спит. И, судя по запаху, по стакану на полу и по пустой бутылке «Сюза», валяющейся в углу, он спит пьяным сном.

– Фу, гадость какая! – пробормотала Катрин, которая любила выпить, умела пить, совершенно не пьянея, а потому презирала слабаков, которые валятся с ног после какой-нибудь бутылки аперитива.

У Армана было не более получаса между уходом той дамы и появлением Катрин. Умудриться до такой степени окосеть за столь ничтожное время – это надо уметь, это особым талантом надо обладать! А может быть, он не только пил, но и кололся? Н-ну, знаете…