Елена Арсеньева - Отражение в мутной воде

Раньше Георгий был за это самое укрупнение руками и ногами, полагая, что именно оно поможет сдержать так называемые «центробежные сепаратистские тенденции отдельных регионов». А теперь стал думать, не кроется ли в непомерно возросших амбициях местных царьков-князьков тенденция прямо противоположная – и обусловленная элементарным инстинктом самосохранения?..

Да что проку-то! Раньше надо было предохраняться, господа-товарищи, раньше, в те далекие времена, когда, задрав штаны, бегали по демократическим митингам и упоенно рвали друг у друга перестроечный «Огонек». А теперь, похоже, поезд ушел… ушел поезд-то!..

Георгий вдруг вспомнил – это же надо, как причудливо иногда играет память! – жутковатый рассказик, по которому в школе, классе в четвертом, а может, и в третьем, писали изложение на уроке русского языка. Рассказик был про то, как мчался поезд, а впереди были разобраны рельсы или что-то в этом роде проделано. Кем и почему – покрыто мраком неизвестности. Про захват заложников, заказные убийства и продажу цветных металлов хитреньким прибалтийским посредникам в те благостные советские времена, когда писался рассказик, было неведомо: усталые, но добрые глаза майора Пронина смотрели зорко, а всякие там латы, ливы и эсты хоть и ворчали с акцентом, но знали свое историческое место в огромной империи…

Ну, предположим, подрыл рельсы дикий кабан – подрыл да и убрался восвояси. А поезд приближается. В это время шел из лесу мальчик с корзинкою грибов, а может, и ягод, Георгий уж не помнил хорошенько. И увидел он состав, грохочущий, как и следует быть, на стыках, и место будущей трагедии обнаружил, и начал кричать и махать руками, пытаясь ее предотвратить…

А машинист то ли ничего не понял, то ли носил фамилию Сутрапьянов, бог его ведает… Наконец юный пионер смекнул, что пора принимать самые радикальные меры: вынул перочинный ножичек и чиркнул себя по руке. Хлынула алая кровушка, мальчонка намочил в ней рубашоночку и кинулся по путям, размахивая этим самодельным стоп-сигналом.

Машинист по фамилии Сутрапьянов продрал свои похмельные очи, вдарил по тормозам (или, наоборот, вцепился в них – неведомо же, как они там, на паровозе-то, работают!) – и остановил-таки состав. Ценный народнохозяйственный груз был спасен…

История умалчивала о том, догадался ли кто-нибудь забинтовать рану героическому пионеру или он так и истек кровью на насыпи. Помнится, Георгия (Гошку) в оные годы вопрос этот мучительно волновал… И вообще, пропагандистская байка накрепко запала ему в душу. Это уж потом он прознал, на что способны все и всяческие борзописцы за-ради куска хлеба с маслом и положенным сверху ломтиком колбаски (или горочкой икорки). А тогда свято верил всякому печатному слову и переживал, ну очень переживал за того юного пионера… Как теперь выяснилось, переживал за себя самого. Ибо что иное он намерен проделать, как не встать на пути летящего на всех парах сверхдлинного и сверхтяжелого состава, воздев руку, в которой будет беспомощно трепыхаться знамя, обагренное его собственной кровью?..

«С бутылкою под танк, – подумал Георгий, принуждая губы сложиться в ироническую ухмылку. – Грудью на амбразуру. Или еще это… на таран, лоб в лоб, на фанерном «У-2»!»

А губы почему-то дрогнули, но не в ухмылке… Да, умирать-то кому охота, но ведь придется, наверное.

Безобразно, когда идешь на дело (на подвиг, чего там!), заранее обмозговывая собственные похороны. С другой стороны, предки-русичи не зря надевали чистые сорочицы накануне боя: так, на всякий случай, чтоб не предстать перед Богом в непотребном виде. И никто их не называл трусами.

«На начинающего Бог!» – вспомнил Георгий старинную присказку. А ведь не он все это начал, нет, не он.

Открыл сумку, вынул смятую газету. Вот, сложена как надо, в точности на программной, «тронной» речи новоиспеченного губернатора Приамурского края.

«Приамурцы! Сограждане! Низкий поклон вам за ваше доверие! – Голуб всегда любил подпустить в чувствительную минуту чего-нибудь этакого… душевного. – Отныне наши судьбы соединены крепкими, неразрывными узами (с кем соединены, а с кем и нет!). Вместе мы войдем в ХХI век (кто войдет, а кто и нет!). Вместе увидим наш преобразившийся, расцветший край (да… говорят, на обезлюдевших просторах природа очень споро берет реванш, все и впрямь буйно цветет и зеленеет!), вместе будем радоваться новому будущему этой страны!»

Ну, вот и оно. Первое кодовое слово. Конечно, там вылита еще целая цистерна словесного поноса насчет новой России, которая ну нипочем не сойдет с пути «демократических преобразований», нанизано множество ни к чему не обязывающих эпитетов, однако Голуб уже дал первый сигнал благонадежности: эта страна .