Елена Арсеньева - Поцелуй с дальним прицелом

– Только надо будет подстричься, это непременное условие. Длинных волос теперь никто не носит, даже бретонки! – Тут она усмехнулась и коснулась своей очень короткой стрижки. И добавила: – Но не вздумайте идти в какой попало салон: у меня в доме свой куафер для манекенов, он вас и подстрижет, когда явитесь на работу.

И меня отпустили до четверга, когда наказали прийти подписывать контракт. А четверг наступал уже послезавтра!

Как ни хотелось мне поскорей отрешиться от моей прежней жизни, сделаться самостоятельной, однако тут я испугалась и решила посоветоваться с отцом. И побежала в «Черную шаль». Нет, входить туда я не вошла, не перенесла бы встречи с Анной или с Никитой, однако попросила адмирала Андреева, швейцара, передать отцу, что мне нужно с ним срочно, неотложно повидаться. Адмирал обещал передать, но тут же со всех ног побежал звать такси для какого-то пьяного американца, который вывалился из двери ресторана и сунул ему хорошие чаевые.

Шофером такси оказался тот самый граф Львов, приятель Никиты. У него при виде меня сделалось сконфуженное лицо, он даже отвернулся, сделав вид, что меня не заметил. Он, наверное, испугался, что я сейчас подойду и стану у него о Никите спрашивать или просить ему что-нибудь передать!

Да он с ума сошел, если возомнил такое!

Я не стала больше ждать и ушла, думая, что адмирал о моей просьбе, конечно, позабудет, отца я больше не увижу и решение о работе мне придется принимать самой. Однако ничего подобного: швейцар отцу все передал, и он ко мне пришел рано утром – сразу после закрытия ресторана. Метро еще не работало: отец сказал, что его привез Львов. Подозреваю, что в машине его ждала Анна, очень хотелось мне отца спросить, так это или нет, но я знала, что это выльется в тяжкий разговор, но мне его стало жаль: у него от усталости было даже не бледное, а голубоватое какое-то лицо, и я решила не выяснять отношений, я этого вообще по жизни терпеть не могла, а сразу, не тратя времени, сказала, что хочу пойти в манекены в «Ланвен».

Он еще больше побледнел. Я думала, он не позволит, думала, начнет меня бранить… Там, в «Ланвен», пока я переодевалась, я перемолвилась словцом с одной девушкой, это была знаменитая в будущем Теа Бобрикова, хотя тогда ее еще никто не знал, – и она мне со смехом рассказала, как мать не пускала ее работать манекеном, даже заперла в комнате на ключ, но в доме нечего было есть, вот она ее и выпустила. Я испугалась: а вдруг отец что-то подобное сделает? И тогда мне придется сказать, что у него больше нет власти надо мной, что это мое желание посоветоваться с ним – всего лишь дань приличиям, уступка нашим родственным отношениям, о которых я помню и которые ценю, а он их приносит в жертву своей похотливой жене, как принес ей в жертву нашу семью, жизнь моей матери, в конце концов… И мы рассоримся навеки!

Но нет, отец ничего мне не стал запрещать, только пробормотал:

– А если я буду тебе давать больше карманных денег, ты все равно пойдешь на работу?

– Конечно, – сказала я сколько могла спокойно. – Дело вовсе не в деньгах, разве ты не понимаешь?

– Ну да, – пробормотал отец. – Она мне так и сказала, что дело не в деньгах… что тебе нужна своя собственная жизнь и мне придется тебя отпустить …

Разумеется, я немедленно поняла, о ком идет речь. Итак, она и тут должна была вмешаться и поучить моего собственного отца, как себя вести с родной дочерью! И мне сразу расхотелось работать в «Ланвен», наоборот – захотелось назло ей сказать отцу, что да, я приму денег от них с Анной, и чем больше, тем лучше!

Но все-таки я не в силах была жить ей обязанной. И я промолчала.

– Ну хорошо, – неохотно сказал отец, – я тебя благословляю. Только при одном условии: контракт подписывать я с тобой пойду.

Я вспомнила об еще одном условии, которое мне выставила мадам Ланвен: непременно подстричься… но уж об этом я отцу не сказала!

Мы простились очень нежно, он ушел, а с четверга началась моя новая жизнь, которая принесла море впечатлений, помогла стать богатой, завести семью… но так и не помогла моему глупому сердцу обрести хоть каплю покоя и забвения.

– Алёна, вы что же ничего не пьете? – прервала это взаимное созерцание Марина, подошедшая с двумя бокалами вина в руках. – Возьмите-ка. Знаю, что вы не любите красные вина, но белого здесь нет, а это отличное «Мерло» из подвалов Жильбера, который и поит всю нашу тусовку.