Дж. П Моннингер - Пойми и прости

— С овечьей точки зрения он довольно симпатичный, но это не мой тип. Кстати, на этом мой спектр интересов не ограничивается.

— И какой же он, этот твой тип? Я смотрю вокруг и не вижу никого похожего. У тебя больше нет никакого типа, Хезер. У тебя может быть любимый вкус мороженого, которое ты ешь по вечерам, но только не тип парней.

— У тебя тоже нет своего типа, Эми.

— И когда это имело для меня хоть какое-то значение? Переспи с Ксавьером Боксом. Ты слишком зациклена на прошлом. Тебе необходима встряска.

Кажется, мы обе выпили лишнего. Не самая лучшая тема для разговора. Глупо, но я продолжала поглядывать на дверь, ожидая появления Джека. Я понятия не имела, что бы сказала ему, если бы он все-таки объявился, как бы поступила, но сама идея его потенциального приезда слегка сводила меня с ума. Это было похоже на то чувство, когда знаешь наперед, что дома тебя ждет вечеринка-сюрприз, и какая-то часть тебя надеется, что этого все-таки не произойдет, а какая-то часть гадает, кто же из твоих друзей купил торт. В конце концов, Джек очень импульсивный. Ему нравилось быть драматичным.

Я по-прежнему витала в мечтах о Джеке , когда ко мне подсела женщина с ребенком на руках. Я видела ее перед этим, нас даже представили друг другу, но я никак не могла вспомнить ее имени. У ее были каштановые волосы и взъерошенная челка, которая, словно веник, закрывала ей лоб. Ей было немного за тридцать, мамазавр-ученик, а еще от нее пахло лимоном. Она сидела со стороны Рафа. Когда женщина заговорила, я заметила ярко выраженный очаровательный австралийский акцент.

— Ты его подержишь? — спросила она, протягивая мне малыша. — Мне нужно сбегать пописать. Всего на минутку. Неудобно носить его с собой.

— Конечно, — сказала я, взяв ребенка и усадив его себе на колени. — Как его зовут?

— Джонни.

— Привет, Джонни.

Прежде чем я успела сказать что-либо еще, женщина ускользнула прочь. Я никогда особо не любила детей, но этот, должна признать, был милее целого ящика щенков. У него было крепкое маленькое тельце и прекрасные реснички, а когда я танцевала с ним на коленях, он улыбался, лепетал и тянулся к моим волосам. Ему было не больше нескольких месяцев. На нем был морской костюмчик — синяя рубашка, белые шортики и хлопковые носочки на крохотных ножках.

— Ты заметила? Она не дала его мне, — сказала Эми, наклоняясь, чтобы поближе взглянуть на Джонни, и вложила палец в его крохотный кулачок. — Какой хорошенький пирожочек.

— Маленький мужчина. Идеальный джентльмен.

— Он такой серьезный. Выглядит довольно самостоятельным.

Затем Эми кто-то позвал, и я обнаружила, что осталась наедине с Джонни. Ксавьер отправился в бар, а большинство гостей решили размять ноги. Тогда я осознала, что есть лишь я и Джонни. Я качала его на коленке, а он глядел на меня, казалось, безразлично, и, как бы абсурдно это ни было, я подумала, что именно в этот момент должен войти Джек . Мне хотелось, чтобы он увидел меня с этим прекрасным малышом, заметил мой материнский инстинкт, хотя даже не знаю, с чего я взяла, что понравлюсь Джеку в таком амплуа. Мы даже не говорили о детях. Думая об этом, я осознала, что Джек — это вирус, от которого я не могу избавиться. Я официально сошла с ума.

Отогнав от себя эти мысли, я осталась с Джонни, с его прекрасными глазами, смотрящими на меня, с осознанием простого факта того, что его индивидуальность меня пленила. Он не был просто малышом, не был «спиногрызом», напротив — он был совершенным маленьким человеком, сладким, очаровательным ребенком, который глазел на меня, пытаясь понять, можно ли мне доверять. Я никогда не испытывала ничего подобного по отношению к детям. Мы долго рассматривали друг друга.

Я осторожно подняла его и прижала к груди. Казалось, еще немного — и я заплачу.

— Привет, Джонни, — прошептала я. — Ты такой красивый, просто замечательный мальчик. Ты сладкий мальчик, верно? Ты просто сокровище?

Я притронулась носом к его коже, к задней части шеи. У него был запах маминой пудры и тот неописуемый младенческий аромат, не похожий ни на что в мире.

— Надо же, ты ему понравилась, — сказала, вернувшись, его мама. Она села в соседнее кресло. — Обычно он капризничает на руках у незнакомцев. У тебя, наверное, хороший, уравновешенный характер, раз ребенок так легко доверился тебе.

— Кажется, я знаю Джонни тысячу лет.

— Осторожнее, — сказала женщина. — Именно с этого все и начинается. Ты и сама не заметишь, как выскочишь замуж и заведешь шестерых котят, за которыми требуется уход.