Линда Ховард - Сердцеед

Мишель обнаружила этот документ, когда разбирала бумаги на отцовском столе. Она с любопытством заглянула в этот листок, как в дюжину других до этого, но уже после прочтения первых строк ее спина выпрямилась и застыла в напряжении, а пальцы задрожали. Словно оглушенная, она снова и снова перечитывала документ, и ее глаза расширились от ужаса.

Кто угодно, только не он!

Только не он!

Она должна Джону Рафферти сто тысяч долларов. Плюс, проценты. Интересно, сколько? Дальше Мишель не могла читать, она просто бросила документ на стол, заваленный счетами, и откинулась в старое отцовское кресло. От потрясения она почувствовала тошноту и что особенно отвратительно – безнадежность. Она и так почти разорена, но этот долг забил последний гвоздь в крышку ее гроба.

Почему кредитором оказался именно Рафферти? Почему не банк?

Последствия были бы столь же катастрофичными, но ей хотя бы удалось бы избежать унижения. Только от одной мысли о том, что ей снова придется встретиться с ним, у Мишель что-то сжалось глубоко внутри, то, что она хранила ото всех, пытаясь защитить свои самые сокровенные переживания и мечты. Если Рафферти когда-либо и подозревал об их существовании, все кончено давным-давно. Безысходность, разбитые надежды, разрушенные мечты… Мишель ощущала себя словно в лодке, идущей ко дну.

Руки ее все еще дрожали, когда она подняла бумагу, чтобы вновь прочитать и попытаться вникнуть во все подробности финансового соглашения. Итак, Джон Рафферти лично ссудил ее отцу, Лэнгли Кэботу, сто тысяч долларов, в процентной ставке на два процента ниже рыночного курса и… ссуда должна была быть возвращена еще четыре месяца назад. Она почувствовала себя еще хуже, если это было возможным в данных обстоятельствах. Девушка точно знала, что ее отец так и не успел выполнить это обязательство, так как, пытаясь спасти хоть что-либо от финансового краха, она досконально изучила записи во всех бухгалтерских книгах. В самые кратчайшие сроки Мишель безжалостно распродала почти все имущество, чтобы оплатить долги, оставшиеся после смерти отца. Все, кроме этого ранчо, которое всегда было мечтой отца и теперь оставалось последним убежищем для нее самой. Да, ей не понравилась Флорида тогда, десять лет назад, когда отец продал их дом и заставил ее сменить хорошо налаженную, комфортную и богатую жизнь в Коннектикуте, на ранчо по разведению рогатого скота в центральной Флориде с ее скукой, вечной жарой и повышенной влажностью. Но с тех пор прошло много лет, и некоторые вещи изменились. Изменились люди и время, а точнее время изменило людей. Ранчо и сейчас не было ее любовью или мечтой, просто это было то единственное, что связывало ее с прошлым, единственное место, куда она могла вернуться. Поразительно, но то, что тогда делало ее жизнь такой сложной и несчастной, казалось простым и понятным сейчас, когда каждый ее день сводился буквально к вопросу выживания. Но и в таких условиях Мишель не могла сдаться и покориться неизбежному. Она с самого начала понимала, что ей будет очень трудно сохранить ранчо, но должна была хотя бы попытаться сделать это. Разве смогла бы она жить спокойно, если бы выбрала более легкий путь и потеряла все без борьбы? Теперь же необходимо было продать либо само ранчо, либо весь скот, так как девушка не видела иного способа, который позволил бы ей возместить Джону Рафферти такую огромную сумму. Удивительным оставалось только то, что он до сих пор не потребовал выплаты долга. Но что будет с ранчо, если продать весь скот разом, ведь именно его разведение помогало ей все еще держаться на плаву и без постоянных денежных поступлений, так или иначе, ранчо будет потеряно.

Было так больно думать об этом именно сейчас, когда она почти начала верить в свои силы, и только эта вера помогала ей все еще удерживаться от отчаяния и жалости к себе. Поначалу она боялась даже надеяться, но со временем в ее душе стали появляться первые крохотные ростки оптимизма. Сегодня Мишель потерпела неудачу и в этом, так же, как и во всем остальном в своей жизни. Она не состоялась как дочь, как жена, а теперь и как владелица ранчо. Даже если бы Рафферти предоставил ей отсрочку по ссуде, чего она, честно говоря, от него не ожидала, у нее не было ни единого шанса погасить долг, когда наступит очередной срок платежа. Вся правда состояла в том, что теперь у нее вообще не было никаких шансов. Все, что ей оставалось, это просто держаться, пока хватит сил.