Джуд Деверо - Сердце, созданное для любви

Когда он попытался взять статуэтку, стоявшую на камине, его рука прошла сквозь нее. Какой чудесный сон, думал он, наслаждаясь магической возможностью делать подобные вещи, но при этом знать, что это сон. И какую изумительную комнату сотворило его сознание. Викторианский стиль не то, о чем он думал и что хотел бы выбрать… Если бы его спросили, он сказал бы, что выбрал бы Прайори-Хаус того периода, когда в нем размещался монастырь.

Эта комната принадлежала женщине, подумал он, продолжая свой путь, и остановился только для того, чтобы пробежать руками сквозь красивые флаконы на маленьком туалетном столике, затем взглянул на корешки книг, стоявших на высокой полке. В большинстве это были детские книги, но среди них несколько книг о природе. «Птицы», — прочитал он, но не услышал собственного голоса. «Она любит птиц», — повторил он. Когда не услышал ни звука, то решил, что в этом нет ничего удивительного, ведь есть немое кино, так почему же не может быть немой сон?

Он не очень разбирался в стилях, но подумал, что эта комната времен Гражданской войны в Америке.

Когда Джейс обошел всю комнату, то остановился у гардероба. Слева от него отворилась дверь, ведущая в холл. Как и думал Джейс, двух других дверей, которые вели в главную спальню и ванную, там не было. Те двери были сделаны позднее.

Даже при том, что он понимал, что видит сон, и знал, что то, что видит, не реально, когда он услышал голоса, его сердце замерло.

Две женщины вошли в комнату. Одна — высокая, тонкая, грациозная, волосы уложены в тяжелый пучок на шее. Джейс узнал ее, это была та женщина, которая бросила паука в лицо миссис Браун. Ему захотелось поздороваться с ней, но еще больше хотелось увидеть, что произойдет дальше, поэтому он еще глубже забился в гардероб, чтобы они не могли видеть его. А то, что видел он, было темным, словно он смотрел сквозь солнечные очки. Но странно, если он видел их, почему же они не могут видеть его?

Вторая женщина была ниже ростом и полнее. У нее было красивое лицо, хотя брови были слишком густые, и она была почти без макияжа. По стандартам двадцать первого века она была немножко тяжеловата. Тем не менее Джейс не мог не восхититься тем, что она сделала со своей фигурой. Бедра и грудь были несколько полноваты, но зато талия! Талия была так тонка, что он мог бы обхватить ее своими руками. С одной стороны, она выглядела прекрасно, но с другой, если распустить корсет, она расплывется как тесто.

Он подумал, что высокая женщина прекрасно смотрелась бы в бикини.

— Энн, это красиво, — сказала полненькая.

Она была одета в нечто, на что должно было уйти пятьдесят футов зеленого шелка и, возможно, сотня ярдов бахромы и тесьмы.

Стройная женщина, Энн, держала в руках красивое платье бледно-лимонного оттенка. Оно было значительно скромнее и не могло соперничать с платьем полненькой по количеству украшений. Но Джейсу это платье нравилось больше.

— Вы так считаете? — спросила Энн. — Но вы думаете, Дэнни понравится, если я надену его на нашу свадьбу?

— Я думаю, Дэнни Лонгстриту понравилось бы больше, если бы это была тафта в черно-красную полоску, а юбку украшали фиолетовые оборки.

Энн улыбнулась:

— Возможно. Мистер Лонгстрит сказал, что раз я скоро буду его дочерью, то могу поехать в Лондон за покупками. Можете себе представить, Кэтрин? Лондон!

— Это из серии того, что ваш отец никогда бы не позволил, — сказала Кэтрин, и ее лицо просияло. — Вы остановитесь у меня в Лондоне, не так ли? Дети ждут не дождутся последней главы вашей истории.

— Конечно, я останусь с вами, дорогая Кэтрин. И прикрою вас, когда вы вздумаете провести время со своим… Как его имя?

— Он мой любовник, и вы прекрасно знаете его имя. Сергей. О, Энн, вы должны познакомиться с ним. Красивый — не то слово, и к тому же бешеный русский темперамент!

— Он нравится вашему мужу?

— Понятия не имею. У Перегрина любовница актриса.

Энн покачала головой:

— Я думала, вы любите своего мужа.

— Я люблю, даже очень, и думаю, наш последний ребенок может быть от него.

Энн рассмеялась:

— Вы неподражаемы!

— Я? Вы выходите замуж за человека, которого только одно поколение отделяет от сына экономки, а я неподражаема?

— Как вы знаете, дорогая кузина, нашу семью от фабрикантов отделяют лишь три поколения. Надо иметь ваше лицо и вашу талию, чтобы выбрать в мужья графа, а не кого-то из нашего сословия.

— Да, но сейчас, когда я поймала его, вы должны поддержать мое начинание. Вы могли бы сделать партию получше, чем сын Хью Лонгстрита. Он просто хочет втереться в старинный род и поэтому женит своего сына на вас. Ваш отец тоже использует вас, чтобы получить то, что хочет. Вы не хотите изменить свое решение, дорогая?