Эльмира Нетесова - Полет над пропастью

— Видишь, как новые русские обустроились здесь, на свежем воздухе под боком у высокого начальства! Нам трудягам такая жизнь и не снилась. А у них все схвачено. Попробуй, подойди к любому особняку, там с десяток волкодавов и охрана с оружием. На пушечный выстрел не подпустят, чтоб не мешали отдыхать господам, — сплюнул в оконце, выругавшись.

— А ты не завидуй, здоровее будешь! — ответила баба усмехнувшись.

— Да ты что, баба, очумела? Я этим не болею, мне за людей обидно. Раньше горожане приходили сюда целыми семьями. Собирали грибы и ягоды, кто сколько хочет. Теперь только за деньги. И по особому разрешенью. Таким, как мы, его не дадут. А почему? Ведь земля — она наша, российская, нам всем принадлежит, а вот пользуется только кучка! Смести бы ее к едреной матери, а жильцов в наручники и в ментовку, чтоб ответили, где взяли «бабки» на свои дворцы? — злился таксист.

— Да будет тебе ершиться! — пыталась успокоить человека Варвара.

Как тут не материться, если эти с жиру бесят ся,а мы прозябаем. Вон мои старики, по сорок лет рабочего стажа, а пенсию получат и думают, что вперед сделать, лекарства купить или коммуналку оплатить? Враз на то и другое никак не получается. А мне знаешь, как обидно за них. Я вот тоже два высших образования имею, а по специальности не работаю! Преподаватель теперь на свою зарплату не прокормится. А экономистом попробуй устройся. Три года пытался воткнуться, все обещали, я надеялся. До того, что портки средь улицы с меня слетели, и сам в обморок упал с голодухи. Тут и веру посеял. Пошел в таксисты. Пусть не густо, но на кусок хлеба детям все ж приношу! Что делать, если новых русских больше, чем бродячих собак развелось. Одно вот думаю, когда нас поизведут, кто этих господ кормить станет?

— Они живучи!

— Нет, сеструха! Они долго не живут. Видел я, как; недавно двоих таких хоронили. Им и по тридцати не :было. С жиру сбесились, в кабаке друг друга пистолетами достали. Нам такое не грозит; в кабаках не возникаем, там с пустыми карманами делать нечего!

— Нет, не совсем выродились эти господа! Посмотри, на участках ковыряются. Картошку сажают; а вон бабка на грядках копается. Какие ни господа, а жрать, как и мы хотят. Свое! Вон я нынче пораньше с огородом управилась. Грядки на две недели от обычного, посеяла. Так вчера тянула, уже ранняя редиска взошла, — похвалилась Варвара.

— Женщины наши совсем вымотались. Вот и моя жена работает на маслозаводе, дома дети, двое внуков, готовка, уборка, стирка — вконец измочалили, а она еще и дачу держит. Там участок шесть соток, с него зиму семья кормится. Все овощи оттуда — с дачи. Вечером моя жена вернется, смотреть жаль, как кляча водовозная, вся в поту. До койки доберется, и уже вырубилась. Для чего я у нее под боком, давно забыла. А предложил дачу продать, не своим голосом взвыла, так и сказала, чтоб даже думать о таком не смел. А по осени затянул в подвал и охренел. Чего только там нет! И соленья, и варенье, картошка и капуста, лук и чеснок, все свое, не покупное. А жена за спиной стоит и улыбается. Вот и поспорь с нею! Женщина всегда права! В большом и малом на ней жизнь держится. Потому не стоит нам в дела ваши вмешиваться. Помогать надо, да все времени нет, — затормозил таксист и высадил Варвару возле самого дома.

Баба еще издалека приметила, что окна ее дома не забиты досками крест на крест. А ведь перед отъездом в город вместе с Васей забили каждое. Даже чердак заколотили наглухо. На двери амбарный замок повесили и закрыли калитку. Сколько времени прошло с того дня. Боялась, что увидит развалины. А тут дом живыми огнями на свет смотрит. Стекла до блеска отмыты. Ничто не сгнило и не обвалилось. Даже дорожка к дому прометена, крыльцо вымыто. В кадушке вода, чтоб с обуви грязь смыть. Даже огород посажен, разбиты грядки, цветет сад.

— Жива изба! Слава Богу, не пропала! — радуется Варя. И тут же возмущается:

— Кто посмел без ее разрешенья вселиться и хозяйничать не спросясь?

Баба стучит в окно. Но из дома никто не выглянул. Она взошла на крыльцо, толкнула дверь, но та оказалась закрытой изнутри. Варя заколотила в нее обеими кулаками и услышала голос из коридора:

— Кто там?

— Живо отворяй! Я хозяйка, приехала!

Дверь тут же открыл человек в домашней пижаме, в тапочках. Видно, он только встал с постели и еще не успел проснуться, смотрел на Варвару мутными тазами, не понимая, откуда она свалилась и что ей от него нужно в такой ранний час.

А баба, едва открыв рот для брани, внезапно осеклась, разглядела мужика, стоявшего перед нею, и онемела от удивленья. Уж кого бы другого, но этого она никогда не думала увидеть в деревне, да еще в своем доме.