Айрис Джоансен - Миллион за выстрел

— Ладно, смотрите сами. Кстати, зря вы выбрали комнату с балконом. Слишком легко туда попасть.

— Я выбрала ее не из романтических соображений. Если кто-то может залезть туда, то я смогу выбраться оттуда тем же путем. Всегда не помешает иметь лишний выход. Не волнуйтесь, я сплю очень чутко.

— Не сомневаюсь. — Он открыл дверь в сарай. — Вот мы и пришли. Сами видите, тут пусто. Довольны?

Стоило им перешагнуть порог, как в нос им ударил сладко-кислый запах.

— Еще нет. — Помещение было просторным. С каждой стороны стояли по три огромные бочки, не меньше двадцати футов высотой и десяти шириной. Сверху свисали сгнившие веревочные лестницы. Здесь в них не залезешь. — Не попросите ли кого-нибудь из ваших людей принести лестницу и заглянуть в бочки?

— Я как раз собирался.

— Лестницу потом уберите.

— Обязательно.

— Спасибо. — Она прошла вдоль ряда и заглянула за каждую бочку. — Расскажите мне об агентах, которые приехали с вами.

— Билл Карбонари работает агентом уже десять лет. Имеет две награды. Джим Стоукс работал со мной на разных заданиях в течение последних трех лет. Майк Вайлдер пять лет служил на мексиканской границе, потом работал в службе иммиграции, после стал агентом. Рэнди Донахью работает в агентстве всего два года, но он очень способный. И умный.

— Познакомьте меня с ними. Мне нужно запомнить их лица и манеру двигаться, чтобы я могла опознать их в темноте.

— Зачем?

Она удивленно взглянула на него:

— А вы как думаете? Чтобы не подстрелить не того, кого нужно.

— Наша работа — охранять вас. Вам не нужно ни в кого стрелять.

— То есть как?! Кстати, Гален мне так и не вернул мой пистолет.

— Вы уверены, что…

— Мне нужен пистолет. Обязательно.

Он кивнул:

— Ладно. Вечером занесу.

— Спасибо. — Она направилась к дому. — Теперь можно познакомиться с вашими друзьями из агентства.

— Это телевизор, мама. — Глазенки Барри горели. — И там есть мультфильмы про муравьев и большую желтую птицу и…

— Подожди. — Она подняла руку. — Ты успел все увидеть за первые полчаса?

— Доминик дал мне пульт. — Он гордо показал ей пульт дистанционного управления. — Это чудо. — Он подбежал к телевизору и сел перед ним на ковер, скрестив ноги. — Только нажимай кнопки, и найдешь все, что захочешь.

— О господи. — Она улыбнулась Доминику. — Вы за несколько минут создали монстра. Он теперь книгу не откроет.

— Просто ему это в новинку. Когда ты впервые увидела телевизор, Елена?

— Когда мне было девять лет. Отец отправился в Боготу, чтобы собрать денег на покупку оружия. Мы пробыли там полгода. Было интересно. Многое я видела впервые. Я ведь никогда не была в кино, цирке или зоопарке. — Она обеспокоенно нахмурилась. — Теперь я краду все это у Барри.

— Он наверстает.

— Я должна была найти возможность уехать раньше.

— Он умненький и счастливый, и он умеет пользоваться своим воображением. Немногим детям в наш технологический век так крупно повезло. Перестань думать, что ты плохая мать. Ты делала все, чтобы он был в безопасности.

— Предполагается, что мать должна работать, чтобы обеспечить своему ребенку лучшую жизнь, чем была у нее самой. Пока я с этой задачей справляюсь не слишком удачно. — Она расправила плечи. — Но все изменится. Теперь у меня есть шанс. — Елена повернулась к двери. — Пойду вниз на кухню, посмотрю, не найдется ли что-нибудь на ужин. Как вы думаете, мы сможем оторвать его от экрана?

— Обязательно. Помочь тебе готовить?

— Нет. Я хочу, чтобы один из нас постоянно был с Барри.

— Ты не доверяешь Форбзу.

— Да доверяю я ему. У него просто нет моего опыта. Я-то видела, как может Чавез менять и развращать людей. Причем именно тех, от кого совсем не ждешь предательства. — Она почувствовала, как душу заполняет горечь. «Не думай об этом. Все в прошлом. Надо только учиться на опыте». — Барри пусть спит в моей комнате, а днем мы с вами будем с ним по очереди. Идет?

Доминик кивнул:

— Если только он не заставит меня смотреть про этих жутких телепузиков. В противном случае придется тебе.

Она вышла из комнаты, улыбаясь, и направилась к лестнице. Телепузики? Кто такие, черт возьми, телепузики?

Восемь миль.

Чавез чувствовал, как дыхание обжигает ноздри. Он уже бежал по наклонной дорожке, ведущей к огромному дому, который местные жители величали дворцом. Это была самая лучшая часть пробежки, самая трудная, бросающая вызов. Именно пробегая эти последние ярды, он ощущал триумф, сознавал, что поборол малейшие признаки слабости.