Майкл Прескотт - Когда отступит тьма

— Разумеется.

— А у тебя что? — Эрика позволила себе приблизиться к запретной теме, приведшей его сюда. — Как твои дела?

Коннор пожал плечами:

— Пока что служу.

На другой день после кошмара в пещерах Коннор подал в городской совет заявление об отставке. Этого никто не требовал. Поступок его был вызван только собственным мнением, что он плохо руководил операцией. Единственным его объяснением было: Я наделал ошибок.

Совет в отставке отказал. Лейтенант Магиннис выступила в защиту Коннора; возможно, его спасло ее заявление. Еще более вероятно, что Пол Элдер провел несколько закулисных переговоров.

— Знаю, что служишь, — сказала Эрика. — И рада этому.

— Не уверен, что могу сказать то же самое.

— Бен, тебя никто не винит. Вики пострадала при исполнении служебных обязанностей. А тот парень с заправочной станции — он оказался в неподходящее время в неподходящем месте.

— По-твоему, это судьба?

— Возможно. Может быть, и судьба.

Коннор потряс головой.

— Если бы я арестовал Роберта для допроса…

— Почему ж не сделал этого?

— Думал… если предоставлю ему свободу передвижения… он может привести нас к тебе.

— И он привел.

Коннор нехотя это признал.

— Да, верно. Но за это пришлось заплатить дорогой ценой.

— За все приходится расплачиваться, — сказала Эрика так тихо, что голос ее почти заглушили водопады, ревущие, как морской прибой.

Солнце клонилось к западу, ветер усилился и стал холоднее, в сумрачном лесу постукивали голые ветви.

Эрика была уверена, что теперь последует неизбежный вопрос и ответ, которого страшилась.

Вместо этого Коннор сказал:

— То были фурии?

Эрика не сразу смогла ответить. Она никому не рассказывала, что мерещилось Роберту. И не упоминала об этом в официальных показаниях.

— Откуда ты знаешь? — негромко спросила она.

— Я говорил с Вуделл. — Пожатие плеч. — Он что-то вроде здешнего ученого. Ты видела его… в ту ночь.

— Помню. Славный парень.

— Вики, кажется, тоже так считает. Он проводил много времени с ней. — В уголках его рта заиграла улыбка и тут же увяла. — В общем, Вуделл рассказал мне любопытную историю. Из греческой мифологии.

Коннор по-прежнему не смотрел на Эрику. Взгляд его был устремлен к неистовству воды на скалах.

— Вроде бы существовал один царь, — негромко продолжал он. — По имени Агамемнон. Богатый и могущественный. Считал, что никто не сможет покуситься на его власть. Но он не знал, что его супруга завела любовника. Те сговорились убить его. И утопили в ванне.

Эрика не ожидала, что Коннор может знать и это. Холод пробрал ее, и она содрогнулась под пальто.

— Они завладели его троном, его дворцом, его сокровищами. И могли бы царствовать долгие годы. Если б не одно обстоятельство.

Эрика ждала, глядя на его профиль на фоне заката.

— Дети, — продолжал Коннор. — Брат и сестра. Они знали, что произошло с их отцом. И хотели мести.

Наконец Коннор повернулся к ней, взгляд его был холодным, пристальным.

— Слышала эту историю?

Эрика смотрела на него. Потом взяла за руку, сжала ее пальцами, прижатыми к его ладони, ощутила биение пульса — своего или Коннора, она не знала.

— Я читала ее, — ответила она. — Мы с Робертом постоянно читали друг другу вслух. Библиотека в Грейт-Холле полна книг. В кожаных переплетах, старых, тронутых плесенью, — древняя история, мифология, драматургия. Мы брали книгу, прятались в пещерах и читали вслух. Если то была пьеса, мы ее разыгрывали. Говорили громко, слушали эхо.

— Прятались? Зачем?

— Не хотели попадаться на глаза им — Леноре и Кейту. После смерти отца она стала для нас Ленорой. Не матерью. Она не интересовалась нами, не находила для нас времени. Мы были бременем, которое она, как считал отец, должна была нести, а после его смерти — нежеланным бременем. Она ненавидела нас. А мы… а мы ее.

Коннор ничего не говорил, его молчание побуждало Эрику рассказывать эту историю на свой манер, в своем темпе.

— Она вечно бывала пьяной, — продолжала Эрика. — Говорила слишком много и слишком громко. Кейт пытался ее утихомиривать, но она его совершенно не слушала. Он был для нее просто-напросто орудием, в котором она нуждалась. Нуждалась… сам знаешь почему.

Коннор смотрел на пенящуюся воду, лицо его было бесстрастным, как у священника на исповеди.

— Все-таки скажи.

— Потому что они убили нашего отца, разумеется. Дункана Гаррисона. Утопили его — не в ванне, в пруду.

— И вы узнали.