Георгий Ланской - Оглянись на пороге

На четвертый день добровольного заточения в дверь позвонили. Время было позднее, мать уже легла, и Вера поплелась к дверям сама.

На пороге стоял муж с видом побитой собаки.

— Вера, — тихо сказал он, — не гони меня, пожалуйста. Послушай.

Она привалилась к косяку и невежливо буркнула:

— Ну?

Он торопливо зачастил, словно опасаясь, что она захлопнет перед ним дверь, и даже руки сложил на груди, словно инстинктивно умолял о прощении.

— Знаю, я не самый лучший и пью… Да, и пью, но кто не пьет? Я же творческий человек, и ты тоже. И пусть нам иногда тесно в квартире, но мы же друг друга понимаем, верно?

— Верно, — вздохнула Вера, слегка смягчившись. Ей в голову пришла только что вычитанная фраза Джеральда О’Хара: «Чтобы быть счастливыми, муж и жена должны быть из одного теста». Задумавшись на миг, почему ей так понятен муж и почему так хотелось прибрать к рукам строптивого и несговорчивого Димку, она нашла ответ за мгновение. Потому что они были из одного теста. Творческие личности. Богема.

— Вер, нам же вместе хорошо, — сказал муж, почувствовавший перемену ее настроения. — Давай не будем о плохом, а? Чего его вспоминать бесконечно? Пойдем в ресторан? Я картину продал…

Если бы ей позволила гордость, она бросилась бы мужу на шею, обрадовавшись внезапному избавлению. В этот короткий миг простого женского счастья мелкие проблемы и сжигающее, совершенно ненужное желание отомстить и возвыситься за счет несостоявшегося любовника отошли на второй план. Но Вера никак не могла позволить себе снова потерять лицо, пусть даже перед собой, и потому, скорбно вздохнув, милостиво процедила сквозь зубы:

— Ну так и быть, пойдем.

Что-то странное происходило в жизни Ирины, и она, окончательно запутавшись, уже не понимала, как жить дальше и чего хотеть. После возвращения Сергея домой все как-то устаканилось, вернулось на круги своя, и даже его измена, пошлая, гадкая, отодвинулась на второй план. В конце концов, в последнее время случилось столько всего, потому спокойно реагировать на события было невозможно.

Ей хотелось покоя, понимания и… как это ни странно, полного отсутствия страстей. Хотелось, чтобы все было хорошо. Вот только как это сделать, не знала.

Обиженный Димка так ни разу и не позвонил. Сама Ирина на звонок не решилась.

Муж вел себя идеально, как в старые времена, сразу после замужества, став непривычно ласковым. Ему и без того крепко досталось. Сергей тяжко переживал смерть матери и оттого постоянно ходил за Ириной, как пес, заглядывал в глаза, не желая оставаться в комнате в одиночестве. Она и сама не хотела оставаться одна, и потом, от кого бегать? От собственного мужа? Свой случайный роман предпочитала не вспоминать. Каждый раз при мысли о Диме сердце начинало сжиматься не то от боли, не то от страха, что она все испортила своими руками, сделав неверный выбор.

«Ничего, — думала она. — Я выдержу. Это же не операция какая-то, не болезнь. Я успешная замужняя дама. У меня все хорошо. Ошибка — не то, что я выбрала Сережу, ошибкой было бы остаться с Димой и всю жизнь пустить под откос».

Накручивая себя подобным образом, Ирина думала, что станет легче.

Легче не становилось.

Город уже начали украшать новогодними елками, хотя до праздников было еще о-го-го, и, прогуливаясь по центральной улице, она натыкалась взглядом на людей, уже захваченных предновогодней суетой, с оживленными лицами, сверкающими глазами и раздражающе радостными улыбками, в то время как сама была подавлена и несчастна. После работы Ирина не пошла домой, а снова отправилась «смотреть крокодила», хотя зимой парк был пустым, заснеженным и пруд затянуло льдом. Испытанный годами метод не помог. На занятиях она была рассеянна, что заметил не только Влад, но даже ученицы.

— Что-то ты, мать, сбледнула, — хмуро сказал коллега во время традиционного чаепития. — Неужто по Димасику скучаешь?

— Отстань, — вяло сказала Ирина. — Без тебя тошно.

— Чернова, ты грубая и жестокая женщина. Тебе никогда это не говорили?

— Ты первый.

— Вот! — назидательно сказал Влад и даже палец вверх поднял, словно открыл какой-нибудь закон. — Должен быть кто-то, сообщивший тебе эту новость. И кто станет этим хорошим человеком? Добрый старый Владик. И я тебе ответственно заявляю: как баба ты фигня. А почему? Потому что в душе как фюрер. Все по линеечке. В кои-то веки в тебе человек проснулся, оттого и маешься.

— Много ты понимаешь в бабах? — усмехнулась Ирина.