Георгий Ланской - Оглянись на пороге

Ирина поежилась, вспомнив старуху и эти белесые волчьи глаза, с ненавистью сверлившие ей лоб. Дима немного повозился под одеялом и придвинулся ближе, сунув ногу между ее ног.

— У тебя ноги колючие, — сказала Ирина.

— Правда?

— Правда.

— Тебя это раздражает?

— Нет, мне это нравится. Я люблю к тебе прикасаться.

— Прикасайся, — важно согласился он. Ирина рассмеялась, а Дима, обхватив ее руками, прижал к себе, взгромоздив сверху.

На тумбочке затрясся телефон, выдав неожиданного для этой квартиры Лепса, никак не сочетавшегося ни с интерьером, ни с хозяйкой. От этих высоких потолков с лепниной, строгих лаконичных форм мебели и финтифлюшек в виде гипсовых голов можно было ждать стандартного набора классики, но никак не легкомысленного Лепса с его истеричным визгом. Ирина замерла, повернувшись к телефону, но не двинулась с места.

— Не ответишь? — спросил Дима.

— Нет.

— Ну хоть посмотри, кто звонит. Может, что-то важное.

— Я знаю, кто звонит. Потому и не подхожу.

Дима внимательно посмотрел на ее помрачневшее лицо и тихо спросил:

— Муж?

— Да.

— Ну, все, — фальшиво рассмеялся он. — Надо прыгать с балкона. Какое счастье, что у тебя всего лишь третий этаж.

— Еще не хватало, — фыркнула Ирина, но улыбка на лице угасла моментально. Она скатилась с Димы, перевернулась на спину и уставилась в потолок, поморщившись от привычной боли в позвоночнике. Настроение, вполне оптимистичное минуту назад, снова испортилось. Не хотелось бессмысленно болтать, развлекая себя пустопорожними разговорами. Она никак не хотела признаваться, но с момента происшествия в ночном клубе ее не оставляло предчувствие беды, насторожившейся в засаде, словно голодная кошка.

— Давай чаю попьем? — предложил Дима.

— Вставать лень.

— Не вставай, — милостиво согласился он. — Я сам вскипячу и подам. Тебе подавали чай в постель?

Она отогнала услужливо подсунутую памятью картинку прежних отношений с Сергеем, когда он во время болезни предугадывал ее желания, приносил чай в постель, терпеливо снося приступы ее бессильной ярости и боли. Но рассказать об этом романтическому мальчику со щенячьей любовью в глазах было невозможно, и потому пришлось солгать.

— Никогда.

— А я принесу, — сказал он и раздулся от важности. — Да, я такой. Заботливый, в смысле.

Телефон снова зазвонил. Дима покосился на аппарат, вздохнул и, как был, голый, прошлепал на кухню.

— Ты бы хоть трусы надел, — крикнула она ему в спину. Тот вернулся, нашел валявшиеся на полу трусы и, отклячив зад, начал натягивать их, изображая жалкую пародию на эротический танец. Ирина расхохоталась.

— В Мулен Руж, непременно в Мулен Руж! — воскликнула она. Дима по-шутовски раскланялся и ушел готовить чай.

Муж звонил еще несколько раз с перерывом в минуту, потом посыпался град СМС, но Ирина, прихлебывая чай, даже головы не повернула, лишь нервно вздрагивая, услышав вибрацию, а потом отчаянный сиплый вой Лепса.

Допив, Дима вызвался убрать посуду, а Ирина не стала возражать, здраво рассудив, что такой взрыв энтузиазма нельзя купировать, и потому лежала, с наслаждением прислушиваясь, как в раковине плещется вода и гремят друг о друга чашки.

Идиллию прервал звук поворачивающегося в замке ключа.

Ирина испугалась и скатилась с кровати, спешно набросив на себя халат, путаясь в поясе и злясь на себя за свой взъерошенный вид. Когда она выбежала из спальни, муж стоял в дверях и смотрел в другую сторону. Она проследила за его взглядом и увидела Димку, в трусах и с посудным полотенцем в руках. Сергей опустил глаза и вздохнул.

— Нам надо поговорить, — холодно сказал он, смотря в пол. — Наедине. Молодой человек не может… нас оставить?

По лицу мужа, серому и как будто съехавшему вниз, Ирина поняла, что случилось что-то большее, нежели развод или раздел имущества.

— Что произошло? — спросила она трясущимися губами. Он поднял глаза и нехотя произнес:

— Мама умерла.

На кладбище и без того было холодно и неуютно, а когда по крышке гроба застучали смерзшиеся комья земли, а кумушки вокруг заголосили по своей подруженьке, Ирина изо всех сил вцепилась в руку мужа и зажмурилась.

— Вот как бывает, — горько сказала Алла, стоявшая рядом. — Живешь, живешь, а потом — бац! И нет человека. Куда что девается?

Она тоже держала Сергея за руку, словно боялась отпустить: вдруг тот упадет прямо в яму. Другой рукой Алла небрежно удерживала охапку красных гвоздик. Ее собственный муж Николай стоял неподалеку с непокрытой головой и мрачно смотрел вниз.