Георгий Ланской - Оглянись на пороге

К сожалению, компромата на балерину не нашлось никакого. Напротив, мадам Чернова была чиста со всех сторон, запачкавшись разве что романом с рок-музыкантом. Да и то, это еще вилами по воде, доказать факт адюльтера Вера не могла, а связываться с Сергеем Черновым в суде не было ни малейшего желания.

Подумав, она решила копать под него, благо у депутатов, пусть даже таких мелких, не поднявшихся выше городской думы, руки чистыми не бывают. Однако и тут Веру ожидало разочарование. Сергей Чернов до сих пор ни в одном громком скандале так и не засветился. Единственным темным пятном в его биографии стал судебный процесс по защите собственной чести и достоинства, в котором он, увы, проиграл. Дело было недавнее, и Вера, раскопав его в архиве суда, решила выдать материал.

Статейка получилась довольно посредственной, и журналистка сама это понимала. Да что там посредственной! Дрянь, а не статья! Замучившись высасывать сенсацию из пальца, Вера прозрачно намекнула, что, мол, Чернов, так бьющийся за собственную честь и достоинство, явно испытывает и в том и в другом дефицит. Мол, у самого рыльце в пушку, о его многочисленных романах все знают, да и в семье нелады, потому что молодая жена, та самая, что незаслуженно занимает ставку балерины, пороча тем самым храм Мельпомены, по слухам, спит с рокером. И еще надо проверить, на какие средства была открыта балетная школа мадам Черновой…

И так далее, и тому подобное…

Подписываться собственной фамилией Вера не стала, хотя поначалу хотела. И все же потом решила поостеречься. Сдав материал, она с искренним удовольствием стала ждать пятницы, когда выйдет свежий номер газеты и разразится нешуточный скандал.

Пятница наступила, номер вышел, а вот скандал так и не разразился.

Статью, как выяснилось, урезали до минимума, оставив скупую и сухую официальную часть, и в этом варианте Чернов выглядел скорее жертвой прорех законодательства. Намеки о его половой невоздержанности, а также личная жизнь супруги были безжалостно вырезаны. Кипя от ярости, Вера позвонила редактору.

— А чего ты хочешь? — холодно поинтересовался он. — Чтобы нас по судам затаскали?

— Да ты хоть понимаешь, что без этой пикантной ситуации статья ничего не значит? — орала она в трубку. — Ни-че-го! Там же совершенно другой смысл появляется.

— Вера, вот ты странная, ей-богу. Да кому какое дело, с кем он спит, с кем спит его жена и так далее? Чернов не ведает городским бюджетом, ему весьма проблематично кидать предъявы по коррупции, потому что он сам себе начальник. Пусть хоть со всей городской думой трахается, нам-то что? Особняков у него нет, на «Бентли» не ездит и в Куршавель ежегодно не катается. Это скучно.

— И поэтому ты сократил мою статью до информации?

— Именно поэтому. Веруш, ты, конечно, прости, но твои личные терки с Черновым — не наше дело.

Она стиснула зубы от злости и, выждав многозначительную паузу, холодно произнесла:

— Значит, у нас разный взгляд на журналистику.

— Значит, разный, — охотно подтвердил редактор, и ей показалось, что он ухмыляется.

— В таком случае больше я у вас не работаю, — сурово сказала она и приготовилась слушать уничижительные мольбы «подумать и взвесить перспективы». Как правило, после ее ультиматумов редакторы ломались… Ну, раньше, во всяком случае…

Редактор почему-то молить не стал.

— Воля ваша, — хохотнул он уже не стесняясь и отключился. Оторопелая Вера вздрогнула и недоуменно уставилась на трубку, из которой неслись короткие гудки.

Месть, которую она лелеяла несколько дней, не удалась. Еще и, поссорившись с редактором, отрезала себе возможность реабилитироваться и написать еще одну статью, на сей раз либо про Димку, либо про Ирину. Не желая сдерживать бессильную ярость, Вера сунулась на местный интернет-форум и облила парочку презрением там, с упоением ожидая комментариев.

К роману Волкова и Черновой народ отнесся без особого восторга. Среди редких отзывов преобладали вопросы: «А кто это?» — и после двух дней вялого обсуждения тема заглохла. Не последовало реакции на статью в газете и от Чернова. При определенных усилиях он без труда вычислил бы, кто так старательно поливал его имя грязью, но потом журналистке донесли, что у Сергея умерла мать и ему не до разборок.

Несколько дней она жила в полной апатии, заедая тоску пирожными, не выходила на улицу, не общалась со знакомыми. Выдуманный роман давно отодвинулся на задний план, а о Димке если и вспоминала, то мельком, с вялым раздражением, слишком уязвленная обидой на жестокий и несправедливый мир. С деньгами в доме стало совсем плохо. Зарплату Вера давно проела, а новой взять было неоткуда. Мать, привычная к таким выкрутасам, покорно отдавала почти всю пенсию взбалмошной дочери, лишь бы не будить лихо. А та валялась на диване, ела конфеты, от скуки перечитывала «Унесенные ветром» и думала, как несчастна.