Нора Робертс - Отныне и навсегда

— Это будет подъемный мост.

— Подъемный мост? — восхищенная, она наклонилась, чтобы посмотреть на платформу, которую возводили умелые и ловкие руки Конэла. — Ой, это замечательно! Ты и впрямь большой специалист по строительству замков из песка! Я знаю, чего здесь не хватает!

Аллина вскарабкалась вверх по берегу и побежала к дому. Она принесла несколько спичек и кусочек красной материи в виде треугольника.

— Конечно, цепь была бы лучше, но мы подойдем к делу творчески. — Она воткнула конец длинной спички сбоку от подъемного моста, а второй конец уперла в стену замка. — К счастью, сегодня королевская семья устраивает бал, так что мост будет оставаться опущенным. — Аллина установила вторую спичку с другой стороны моста.

Она сломала третью спичку, обернула вокруг нее красный треугольник, закрепила его скрепкой и подняла импровизированный флаг над самой высокой башней.

— Вот теперь это настоящий замок из песка.

Аллина подхватила бутылку и налила вина в оба бокала.

— За замок Долман!

Мечта, подумала она, которую они создали вместе, Потом она села на песок, обняла свои колени и посмотрела на море:

— Какая прекрасная ночь. Так много звезд! Такого неба в Нью-Йорке не увидишь — разве только кусочки между зданиями, — даже начинаешь забывать, какое оно огромное.

— В детстве я часто приходил сюда ночью и сидел здесь.

Она повернулась к нему лицом, опершись щекой на свое колено.

— А что еще ты делал в детстве?

— Взбирался на скалы, играл с друзьями в деревне, усердно трудился, выполнял обычные домашние обязанности. Удил рыбу со своим отцом.

Конэл замолчал, и что-то в его молчании заставило Аллину взять его за руку.

— Ты тоскуешь о нем?

— Я оставил его одного. Я не знал, что весь прошлый год он болел. Он никогда не говорил мне об этом, ни разу не просил меня вернуться сюда и побыть с ним. Он готов был скорее умереть в одиночестве, чем просить меня об этом.

— Он знал, что ты вернешься.

— Он должен был мне сказать. Я привез бы его в Дублин, в больницу, повел бы к специалистам…

— Тем, кто остается жить, всегда намного труднее, — прошептала она. — Конэл, твой отец хотел остаться здесь. Хотел умереть здесь.

— Ну, конечно, умереть здесь, именно такую судьбу он и выбрал! Зная, что болен и слаб, он полез на скалы. И здесь, в кругу камней, его сердце отказало. Таков был его выбор!

— И ты злишься из-за этого.

— Я чувствую свое бессилие, и поэтому сержусь. Я тоскую о нем, сожалею об упущенном времени и расстоянии, которое нас разделяло. Я посылал ему деньги, вместо того чтобы приехать самому. А он оставил мне все, что у него было — этот Дом и Хью.

Конэл повернулся к девушке и потянул за цепочку на ее Шее, вытащив из-под одежды амулет.

— И вот это. Он оставил его для меня в той маленькой деревянной шкатулке, которую ты видела на комоде в спальне. Дрожь пробежала по ее холодной и влажной коже.

— Я не понимаю…

— Моя бабушка подарила этот амулет моему отцу, когда ему исполнилось восемнадцать — так же, как подарили ей самой. А мой отец подарил его моей матери в тот день, когда попросил ее выйти за него замуж. Подарил здесь, в этом круге камней, в соответствии с традицией рода О'Нилов. Она носила его, не снимая. И вернула амулет отцу перед смертью, чтобы он сохранил его для меня.

«Серебро, выплавленное в котле Дагды… Резьба, сделанная рукой Мерлина…»

«Он принадлежит тебе», — прошептала Аллина.

— Нет, он больше не принадлежит мне и никогда не будет моим, потому что я отказался от него. В тот день, когда я похоронил своего отца, я пришел сюда и швырнул амулет в море. «Это, — сказал я себе, — конец всему».

«Он единственный в своем роде», — сказала ей старуха. Он принадлежал ей. Аллина нашла его… или он нашел Аллину? И привел ее, подумала Аллина, к Конэлу. Разве могла она не радоваться при мысли об этом? И разве мог Конэл, будучи именно тем, кем он был, не гневаться?

Для нее это был ключ, а для него — замок.

Аллина коснулась щеки Конэла:

— Даже не знаю, как тебя утешить.

— Я тоже не знаю, — Конэл встал и помог ей подняться. — Все, хватит на сегодня! Больше никаких замков и звезд. Я хочу того, что реально. Мое желание вполне осязаемо, — он поднял Аллину на руки, — и ты тоже!

Она не могла заснуть. Какой бы короткой ни была эта ночь, Аллина не могла заставить себя потратить ее на сон. Она тихо лежала, вспоминая каждую секунду прошедшего дня.

Они завершили этот день, подумала Аллина, любовью. Не той нежной и задумчивой любовью, которую они подарили друг другу в первый раз. Когда Конэл нес ее в постель с берега, в нем появилось какое-то безрассудство, какая-то свирепая настойчивость. Все это передалось Аллине, сделав ее руки нетерпеливыми, а губы — жадными.