Борис Старлинг - Шторм

– А откуда он вообще узнал о бомбе?

– Не знаю. Должно быть, получил предупреждение.

– По радио?

– Наверное.

– Но из радиорубки об этом не докладывали?

– Спаркс? Если и докладывал, то не мне. Я ничего такого не слышал.

Фрэнк почесывает лодыжку. Лента безжалостно крутится вперед.

– Тут есть кое-что странное. Вы сказали, что была бомба.

– Ага.

– Но капитан Саттон и палубные матросы сбросили машину с бомбой в море.

– Ага.

– Значит, на борту бомбы больше не было.

– Так я и подумал. Поначалу.

– Что вы имеете в виду, говоря "поначалу"?

– Как и все, я решил, что опасность миновала. Потом вдруг раздались два мощных удара. С них-то все и началось.

– Удары? Похожие на взрывы?

– Ага. Именно на взрывы. Весь корпус тряхануло. Реверберация ощущалась на мостике.

– Но первый сигнал о помощи был подан в двенадцать минут второго. А фургон, как вы говорили, был сброшен за борт вскоре после полуночи.

– Ага. Мы выбросили машину и решили, что опасность миновала. Снова запустили двигатели на крейсерскую скорость и перестали об этом думать. Потом дело запахло штормом, и нам пришлось слегка сбросить скорость.

– Какова была сила шторма? По Бофору семь, восемь?

Семь баллов, это вполне терпимо, скорость ветра 28-33 узла с высокими волнами. При восьми баллах шквалистый ветер достигает порывами 34-40 узлов, волны вскипают пеной.

– Что-то вроде этого. Мне доводилось бывать в переделках и похуже. Однажды, у побережья Фразербурга, на нас налетел шторм в одиннадцать баллов. Но пассажирам пришлось бы хреново и при семи.

– Насколько вы снизили скорость?

– На два или три узла. Кажется, с семнадцати до пятнадцати.

– Значит, с учетом остановки вы выбивались из графика.

– Ага. Капитан прикидывал, насколько мы прибудем позже, чем по расписанию.

– И что у него выходило?

– Он сказал, опаздываем на час. Но, по-моему, в его расчеты вкралась ошибка. Неверная оценка расстояния или что-то еще. Начать с того, что до остановки мы выигрывали полчаса.

Паркер смотрит на Фрэнка. Есть что-то в его голосе, его манере, наводящее Фрэнка на догадку о том, что он хочет донести до него какую-то мысль.

– Но ведь рассчитать это, с учетом всех поправок, было не так уж сложно.

– Не сложно.

– Совсем не сложно.

Получалось, что капитан вернулся из трюма потрясенным настолько, что запутался в расчетах. Потрясенным настолько, чтобы сделать – или не сделать – что именно?

– Это была не единственная оплошность, которую он допустил?

– Этого я вам не скажу.

Да скажет он, куда денется. Паркер сам хочет выложить эту информацию, но так, чтобы потом иметь право говорить, что Фрэнк из него жилы тянул, а на блюдечке он ему ничего не преподнес.

– Ваш капитан погиб. Вы ничего не выиграете, защищая его репутацию.

Паркер молчит.

– Мне нужно знать, что произошло.

Паркер трогает пальцами ссадину на лице и, видимо решив, что поупирался достаточно, уступает.

– Ладно. Он запаниковал. Слетел с катушек. Полностью.

– В каком смысле?

– Лопотал что-то невнятное. Бормотал себе под нос как чокнутый. Этот хренов подсчет можно было без проблем произвести за десять секунд, а он снова и снова тыкал пальцем в калькулятор. Записывал числа на клочках бумаги и рвал их. И это было только начало. Когда "Амфитрита" начала тонуть, он схватил интерком и начал выкрикивать приказы. Оно, конечно, кому приказывать, как не ему, да только орал он какую-то собачью чушь. Не запускать двигатели автомобилей, пока не открыты носовые ворота! Пассажирам высаживаться в порядке очередности занимаемых ими пассажирских палуб. А потом и вовсе пошла какая-то невнятица: я даже не уверен, что он говорил по-английски. Долбанная калоша тонула, а он отдавал такие распоряжения, словно мы уже причалили в Абердине.

– А вы когда-нибудь видели его в таком состоянии?

– Никогда.

– Что вы сделали?

– Я выбил интерком из его руки и крикнул на него. "Вы, наверное, сбросили не ту машину!" – вот что я сказал.

– А он что ответил?

– Мне показалось, что он сейчас меня укусит. У него был такой вид, точно он спятил. Капитан схватил меня за плечи и проорал: "Можно сказать и так, Кристиан! Можно сказать и так".

– "Можно сказать и так"? Именно так он и выразился?

– Ага.

Белый фургон "транзит". Обычная машина. По теории вероятности, на борту вполне мог находиться не один такой автомобиль. Подобную ошибку допустить легко. А она так же легко может оказаться фатальной.