Борис Старлинг: Видимость

Содержание.

Посвящение Благодарности

Послесловие

БЛАГОДАРНОСТИ

За три дня до того, как эта книга была опубликована в Великобритании, моя сестра Белинда умерла. Ей было тридцать четыре года, и ее первый роман только что поступил в печать. Помимо ее бесчисленных качеств сестры и друга, она всегда была моим самым проницательным и конструктивным критиком. Каждая рукопись, которую я ей отправляла, возвращалась со страницами и страницами заметок, каждая из которых была ценна и точна - иногда даже неприятно! Она была столь же фантастическим писателем, сколь и критиком, и хотя ее карьера закончилась почти до того, как она началась, возможно, в ближайшие годы она окажется рядом с Маргарет Митчелл и Харпер Ли, женщинами, написавшими по одному бессмертному роману. и положил конец этому моменту.

Джулия Уисдом в HarperCollins обладает терпением святой, а Энн О’Брайен - глазами орла. Они прекрасные редакторы, и каждый раз, когда я читаю их заметки, я понимаю, как мне повезло, что они есть.

В A.P. Watt Карадок Кинг - просто лучший агент, которого только может пожелать писатель.

Многое, возможно, даже слишком много, из исследований современного автора можно сделать в Интернете, но время от времени нам приходится появляться, моргая на солнце. Мои исследования для Visibility привели меня к Тауэрскому мосту, где за мной по-царски ухаживали; особая благодарность Клэр Форрест, Чарльзу Лоттеру и Дэйву Сэвиджу.

Спасибо также гидам в Хайгейтском кладбище, одном из самых красивых парков Лондона, но, к сожалению, одном из самых бедных. Друзья Хайгейтского кладбища делают грандиозную работу, но им всегда будут нужны люди, у которых есть время или деньги, чтобы помочь им в обслуживании. Пожалуйста, помогите им, если можете.

Прежде всего, спасибо Шарлотте, это лучшее, что когда-либо случалось со мной.

4 декабря 1952 г.

ЧЕТВЕРГ

Надвигался туман, снаружи и внутри.

На дальнем берегу реки первые дымные локоны гладили крыши пальцами, тонкими и элегантными, как у концертного пианиста. Если бы человек наблюдал какое-то время, он бы увидел, как туман медленно ползет по городскому пейзажу, его целеустремленная скрытность похожа на крадущуюся кошку.

И если бы человек наблюдал какое-то время, он мог бы почувствовать первые туманы в своей голове, марлю, которая сделала бы мир непрозрачным и через которую ему пришлось бы дотянуться до самых своих мыслей.

Туман приходил раньше, но редко с такой целью. Однако лондонцы были ничем иным, как выжившими, и они знали, когда впереди неприятности. Конечно, им не нужно было предупреждать метеорологов, чтобы подготовиться к плохому.

Новый Скотланд-Ярд был прибрежным бунтом башен, зубцов и людей; готическая экстравагантность, которая каждое утро проглатывала тысячи рабочих пчел и выплевывала их снова с наступлением сумерек. Перенаселенность была постоянной эндемией; место росло, как Топси, каждые несколько десятилетий добавлялись новые здания, чтобы уменьшить напряжение, но проблема оставалась решительно невыполненной. Окруженный Темзой спереди и Уайтхоллом сзади, у Нью-Скотланд-Ярда быстро заканчивались возможности для расширения.

Смены в отделении по расследованию убийств столичной полиции происходили по трое: утро, 6 утра. до 14:00; днем, 14:00. до 10 вечера; и ночь, 10 вечера. до 6 утра. В те дни, когда Герберт Смит, когда-то служивший в британской армии, недавно служивший в МИ-5, а ныне член упомянутого отряда убийц, был назначен на послеобеденное время, он любил обедать заранее без компании, за исключением пирога. пинта, Evening Standard и кроссворд Times. Он часто бывал в пабе на Смит-сквер, которая в десяти минутах ходьбы от Ярда была как минимум вдвое дальше, чем мог рискнуть любой из его коллег, даже тех, кто был достаточно предприимчивым, чтобы искать места более экзотические, чем столовая для персонала.

В этот день он прочитал обзоры фильмов Милтона Шульмана в раннем выпуске Evening Standard, сделав мысленную пометку, чтобы сходить посмотреть The Narrow Margin в лондонском павильоне («захватывающее путешествие», - писал Шульман), и пропустить «Дорога на Бали». , на Плаза и лаконично названы «тупиком». Герберт обычно находил мнения Шульмана довольно точными, хотя, поскольку он ходил в кино только один, он так и не узнал, было ли это мнение большинства или нет.