Майкл Слэйд - Охотник за головами

Кэтрин Спэн, стуча зубами, согласилась.

Через пятнадцать минут Рик сидел один в маленькой комнатке с обернутым вокруг талии полотенцем и предвкушал появление Спэн из бани.

Они сдали вещи улыбчивому молодому японцу, обещавшему вернуть их через час, после чего Спэн скрылась в бане. Скарлетту осталось сидеть и воображать, как она раздевается.

Его воображение дошло уже до лифчика, когда дверь распахнулась. Рик поспешно опустил глаза. Спэн в полотенце, по-полицейски обернутом вокруг талии, подошла к паровому отделению и остановилась у входа, вдыхая горячий воздух. Ее грудь мерно вздымалась. Наконец она вошла и села на деревянную лавку. Только тогда Скарлетт отважился на секунду поднять глаза.

– Ну как?

– Неплохо, – ответила она спокойно.

Когда он взглянул на нее в следующий раз, она закрыла глаза и расслабилась. Он медленно оглядел ее с головы до ног, потом взгляд его остановился на груди.

«Лучшие буфера, какие я когда-либо видел», – подумал он.

Спэн не открывала глаз, полностью уйдя в мир чудесной теплоты и неги. Скарлетт перенес внимание на нижнюю часть ее тела, которую туго облегало намокшее полотенце. Он испытал вдруг неодолимое желание броситься на нее и сорвать полотенце, и ему пришлось ущипнуть себя за ногу.

«Да, сэр. Я очень хочу кусочек этого».

Но больше всего он хотел скорее выйти из бани.

16.45

Скарлетт и Спэн вернулись в штаб без четверти пять. Там было полно народу – Конные готовились к завтрашней операции. Всем раздавали списки подозреваемых с фотографиями. На доске объявлений висел приказ о распределении функций, и Скарлетт начал искать в нем их роли. В это время Спэн позвонила капралу Типплу из отдела экономических преступлений и нашла его на месте.

– Отлично, – обрадовался Типпл. – Я как раз жду вашего звонка. Вам нужны расшифровки разговоров Харди?

– Именно.

– Может, встретимся завтра перед операцией? Я сейчас как раз работаю над делом "Дамбалла".

– Дамбалла? – Спэн помнила, что это имя как-то связано с вуду.

– "Дамбалла Энтерпрайзис". Так называется компания Ракстроу. Завтра я вам все расскажу.

– Где и когда?

– Сбор назначен на семь. Как насчет встречи в 6.15 в актовом зале?

– Я буду.

– Отлично. Захватите очки. Читать придется много.

23.56

– Опять один, Роберт? – спросил Авакумович.

– А, Джозеф, – Деклерк отвернулся от окна. – Я как раз думаю о завтрашней операции.

– Я не мешаю?

– Нет, что ты. Наоборот.

Близилась полночь, и комнату наполняли причудливые тени от лампы. Стол был завален отчетами, компьютерными распечатками и записками самого Деклерка. На нем оставалось место только для фотографии в серебряной рамке. Русский взял фото и посмотрел на женщину.

– У нее умные глаза, – сказал он, – и очень красивое лицо.

– Да, мне с ней повезло.

Что-то в его голосе привлекло внимание Авакумовича. Он поглядел на суперинтенданта более пристально. Деклерк выглядел плохо: морщины, синие круги под глазами. Угол рта дергался, хотя он пытался это сдержать. Казалось, что он в любой момент готов рухнуть под навалившейся на него тяжестью. Но больше всего русскому не нравилась ирония в голосе друга.

Он бережно вернул фотографию на место, поставив ее так, чтобы Деклерк мог видеть женщину. "Единственная проверка дружбы, – подумал он, – это окажется ли друг рядом, когда он тебе нужен".

– Можно сказать прямо?

– Говори, Джозеф.

– Ты слишком жесток к себе.

– Смешно. То же самое утром говорила мне Дженни.

– Ты слишком много берешь на себя. Я ведь так же сильно хочу поймать этого типа.

– Наверное.

– Так раздели этот груз со мной! Охотник задирает тебя, потому что ты главный его противник. Он вел бы себя так же, если бы на твоем месте сидел кто-то другой. Разве ты не видишь, что он только и хочет, чтобы ты вышел из себя и играл в обороне, если тут уместен шахматный язык.

– Может быть.

– Роберт, попробуй меня понять. Удары Охотника по тебе ранят и меня. Я ведь тоже полицейский, хоть и не в форме. Для меня много значат и Конные, и ты сам. Помнишь, когда я оказался здесь, совсем один? Тогда ты пришел ко мне на помощь. За мной долг, Роберт, и я хочу его уплатить. Позволь мне работать с тобой и взять на себя часть твоего груза.

Несколько минут суперинтендант молчал. Потом он встал, положил руку на плечо Авакумовича и подвел его к стене. Теперь бумаги покрывали ее в несколько слоев.