Джек Кетчам - Девушка напротив

Рут с усталым видом сидела в кресле у камина, вытянув ноги на подушке. В одной руке у нее была бутылка пива, в другой — сигарета.

Рупор посмотрел на нее.

— А что такое хучи-ку?

— Хучи-ку. Хучи-кучи. Это девочки танцуют, Ральфи. Это, и еще цирк уродов. Когда я была как ты, на карнавалах было и то, и другое, и я даже видела человека с тремя руками.

— Не может быть, — сказал он.

Ясное дело, что этого она не спустит.

— Не спорь с матерью. Я видела. У него были три руки — одна — эдакая фитюлька, вот здесь.

Она подняла руку и ткнула пальцем в гладко выбритую подмышку.

— А две другие — обычные, прямо как твои. И еще там была двухголовая корова. Дохлая, конечно.

Мы неправильным кружком расселись перед телевизором «Зенит». Рупор сидел на ковре рядом с Рут, я, Уилли и Донни — на диване, а Эдди примостился на корточках прямо напротив ящика, и Рупору приходилось порядочно извернуться, чтоб увидеть хоть что-нибудь.

В такие моменты опасаться Эдди не приходилось — у них дома телевизора не было. Он прилипал к экрану так, что не отодрать. И если кто-то мог с ним управиться, так это Рут.

— Что еще? — спросил Уилли. — Что ты еще видела?

Он провел рукой по подстриженной «ежиком» белобрысой голове. Всегда так делал. Наверное, ему нравилось это ощущение, только я никак не мог взять в толк, как можно мазать на голову жирный воск.

— В основном всяких тварей в бутылках. Мертворожденных. Знаете, что это? В формальдегиде. Сморщенные тельца — кошки, козлята. Все, что хочешь. Давно было, всего уже не вспомнишь. Помню, был дядька, фунтов пятьсот весил, а то и все шестьсот. Его таскали три мужика. В жизни не видела никого жирнее и видеть не хочу.

Мы рассмеялись, представляя, как три парня помогают толстяку встать.

Все знали, что Рут следит за своим весом.

— Да-а, когда я была маленькой, карнавалы были что надо.

Она вздохнула.

Иногда ее лицо делалось спокойным и мечтательным — когда она вспоминала прошлое. Не Уилли, а еще раньше — детство. Мне всегда нравилось это выражение. Думаю, оно нам всем нравилось. Все черты и уголки ее лица смягчались, и она становилась почти прекрасной — настолько, насколько прекрасной может быть чья-то мать.

— Готовы? — спросил Рупор. У него сегодня был большой день — еще бы, пойти на карнавал так поздно! Он едва терпел.

— Нет еще. Допейте содовую. Дайте мне допить пиво.

Она глубоко затянулась, задержала дым и разом его выпустила.

Единственным человеком, который курил так же много, как Рут, был отец Эдди. Она наклонила банку с пивом и отхлебнула.

— Расскажи про хучи-ку, — сказал Уилли. Он наклонился вперед и опустил плечи, сгорбившись.

По мере того, как Уилли взрослел и рос, его сутулость становилась все более заметной. Рут говорила, что если он и дальше будет так расти и так сутулиться, то станет горбуном ростом в шесть футов.

— Да, — сказал Рупор. — Что это такое? Я не понял.

Рут рассмеялась.

— Это девушки танцуют, я же сказала. Вы что, совсем не знаете? Иногда еще и полураздетые.

Она потянула платье вверх по бедру, подержала мгновение, потрясла им и отпустила.

— Юбки вот досюда, — сказала она. — Маленькие лифчики и все. Ну, иногда рубин в пупке, или что-то еще. А тут и тут у них нарисованы маленькие темные кружочки. — Она указала на соски и медленно обвела их кругами. После чего посмотрела на нас.

— Ну и что вы об этом думаете?

Я почувствовал, что краснею.

Рупор расхохотался.

Уилли и Донни пристально смотрели на нее.

Эдди не отрывал глаз от Шайенна Боди.

Она рассмеялась.

— Что-то мне кажется наши дорогие «Киванис» такое не проспонсируют. Только не они. Они бы не против, черт возьми. Да они только за! Но там все до единого женаты. Лицемеры хреновы!

Рут постоянно говорила что-нибудь в этом духе. То насчет «Киванис», то о «Ротари», о чем угодно.

Не любила общественную деятельность.

Мы уже привыкли.

Она осушила банку и погасила сигарету.

— Допивайте, мальчики, — сказала она. — Пошли. Валим отсюда. Мэг? Мэг Лафлин!

Она пошла на кухню и выбросила пустую банку в мусорное ведро.

Внизу в холле открылась дверь в комнату Рут и оттуда выглянула Мэг. Сначала она показалась мне настороженной — из-за крика Рут, решил я. Потом ее взгляд остановился на мне, и она улыбнулась.

Вот оно значит как, подумал я. Мэг и Сьюзен жили в бывшей комнате Рут. Логично, потому что она была меньшей из двух. Но это значило, что Рут спит либо на раскладном диване, либо же с Донни, Рупором и Уилли-младшим. Я задумался — что на это скажут мои родители.