Саймон Бекетт - Доктор Дэвид Хантер [компиляция]

«Это мы изменим», — решил я. В лаборатории почти все уже закончено. Как только я передам Маккензи отчеты, эстафетную палочку примет полиция. Вот пусть криминалисты и пытаются использовать мои результаты, а я лично смогу как-то загладить недавние упущения. «С завтрашнего дня, — сказал я себе, — моя жизнь вернется в норму».

Как же я ошибался…

После суматохи последних двенадцати часов я чуть ли не с облегчением погрузился в клиническую атмосферу лаборатории. Здесь по крайней мере под моими ногами вновь твердая почва. Пришли результаты анализов, подтвердив сделанные ранее предположения. Лин Меткалф была мертва примерно шесть суток, а это означало, что убийца — из каких-то своих гнусных побуждений — почти три дня держал ее в живых, прежде чем перерезать горло. Именно эта рана стала причиной смерти. Как и с Салли Палмер, степень обезвоживания тканей говорила о значительной кровопотере. А низкая концентрация железа вокруг мертвого тела свидетельствовала, что убийство произошло в другом месте, после чего жертву просто бросили на болоте.

Далее, опять-таки как и в случае Салли Палмер, на месте обнаружения трупа не нашлось никаких улик, которые могли бы указать на личность преступника. Почва слишком запеклась под солнцем, чтобы на ней могли остаться отпечатки ног, и за исключением волокон от веревки, зацепившихся за сломанные ногти жертвы, никаких прочих микроследов, с которыми могли бы поработать эксперты, тоже обнаружено не было.

Впрочем, пусть над этими вопросами ломают голову другие. Лично мой вклад в расследование почти завершен. Сейчас я занимался тем, что делал последние слепки шейного позвонка, поцарапанного ножом. Как никогда раньше, во мне росла убежденность, что обе женщины зарезаны одним и тем же орудием. Когда закончу, останется только прибрать за собой — и на этом все. Марина предложила сходить вместе пообедать, чтобы отметить окончание тяжких трудов, но я отказался. Мне так и не довелось переговорить с Дженни, а откладывать дальше просто нет сил.

Как только Марина ушла, я набрал номер Дженни и с таким нетерпением поджидал, когда она возьмет трубку, что испытал чуть ли не физическую боль.

— Извини, — запыхавшись, сказала она. — Тины нет дома, а я была в садике.

— Ну как ты? — спросил я, неожиданно занервничав. Целиком погрузившись в свои мысли, я забыл, что у Дженни могли быть собственные представления о наших с ней отношениях. Причем кардинально отличающиеся от моих.

— Да я в порядке, а ты-то как? Здесь все только и говорят что про клинику. Тебя не ранили?

— Нет-нет. Генри досталось гораздо больше моего.

— Господи Боже, я когда услышала, то подумала… Ну, в общем, я очень беспокоилась.

Надо же, а ведь мне это и в голову не пришло! Отвык, видно, думать о других.

— Извини. Действительно, надо было позвонить пораньше.

— Ничего. Я просто рада, что с тобой все хорошо. Да я бы и сама позвонила, но… — Я напрягся, ожидая продолжения. «Ну вот, сейчас начнется». — Знаешь, я помню, что мы договорились пару дней… поодиночке, да… В общем, я бы очень хотела тебя увидеть. В смысле если ты не против.

Я невольно улыбнулся:

— Конечно, не против.

— Точно?

— Совершенно точно.

Мы рассмеялись.

— Господи, это так глупо! Я чувствую себя прямо как девчонка-тинейджер, — сказала она.

— Я тоже. — Я взглянул на часы. Десять минут второго. ВМанхэм можно добраться к двум, а вечерний прием начинается только в четыре. — Могу прямо сейчас заехать, если хочешь.

— Хорошо.

У нее это прозвучало застенчиво, но я почувствовал, что она улыбнулась. Из телефона донесся мелодичный звук, две стеклянные ноты.

— Погоди секунду, кто-то в дверь звонит.

Брякнула трубка, положенная на стол. Я присел на краешек лабораторного стола, все еще улыбаясь как идиот, и принялся ждать. К черту личную свободу! Все, чего мне хотелось, — это оказаться с ней рядом прямо сейчас. Уже давно я ничего не желал так страстно.

В телефоне слышались слабые звуки радио. Что-то долго она там ходит… Наконец трубку взяли.

— Это молочная лавка? — пошутил я.

Молчание, хотя слышно, как на том конце кто-то сопит. Чуть запыхавшись, будто человек только что с чем-то возился.

— Дженни? — неуверенно спросил я.

В ответ — ничего. Звук дыхания слышался в течение еще пары ударов сердца, а потом раздался мягкий щелчок. Линия разъединилась.

Некоторое время я тупо смотрел на свой мобильник, затем стал перезванивать, путаясь в кнопках. «Ответь! Пожалуйста, ответь!» — молил я. Однако в трубке одни лишь длинные гудки…