Джеймс Паттерсон - Кошки-мышки

– В общем, в настоящее время я стараюсь приложить все усилия для того, чтобы мысли о Сонеджи и его яростном шоу не вывели меня из равновесия и не вогнали в депрессию. Так расскажи мне поскорее, что пришло тебе на ум.

– Когда Сонеджи находился в Лортонской тюрьме, и мы с ним частенько беседовали, он поведал мне о том, как мачеха запирала его одного в подвале, еще совсем маленького. Он был просто одержим рассказами об этом.

Джон склонил голову набок:

– Ну, получше узнав характер Гэри, я все-таки не могу полностью обвинять в черствости эту несчастную женщину.

– Она держала его там по несколько часов подряд, иногда целые сутки, если его отец в это время уезжал из дома по делам. Она выключала в подвале свет, но Гэри научился припрятывать свечи. И вот он зажигал их и начинал читать о похитителях людей, насильниках, серийных убийцах и прочем отребье.

– И что же дальше, доктор Фрейд? Эти убийцы стали для него образцами для подражания с самого детства?

– Что-то вроде того. Гэри поделился со мной мыслью о том, что, читая обо всех этих зверствах, он мечтал заняться тем же, как только выберется наружу. Его идея фикс заключалась в том, что, выбравшись из темного подвала, он сразу же обретет свободу и власть. Сидя в своем подземелье, он только и думал о том, что совершит, едва выберется оттуда. Кстати, тебе не кажется, что и здесь, и на Юнион Стейшн тоже какая-то подвальная атмосфера?

Сэмпсон продемонстрировал свои великолепные белые зубы. От этого создавалось впечатление, что он относится к вам куда лучше, чем на самом деле:

– Все эти подземные тоннели сродни подвалу из детства Сонеджи, верно? И вот когда он выбирается наружу, то распоясывается и начинает мстить всему миру.

– Я думаю, это неотъемлемая часть того, что происходит сейчас, – согласился я. – Но с Гэри не так все просто. Это лишь одна из черт. Это всего лишь начало.

Наконец мы выбрались на главный уровень Пенн Стейшн. Возможно, этим же путем вышел в город и Сонеджи, прибывший сюда накануне. Все больше и больше я склонялся к мысли о том, что полиция Нью-Йорка полностью права. Сонеджи и есть тот таинственный вокзальный убийца.

Я обратил внимание на толпу отъезжающих, сгрудившихся возле табло с расписанием отправляющихся поездов. Мне казалось, что Сонеджи стоял на том же месте, где сейчас находился я, и вживался в окружающую обстановку – освободившийся из мрака подвала для того, чтобы снова стать Злым Мальчиком! Все еще жаждущий совершать преступления века и удачно воплощать в жизнь свои безумные фантазии.

– Доктор Кросс, я полагаю?

Я услышал громко произнесенное свое имя, как только мы с Сэмпсоном вступили в зал ожидания вокзала. Мне улыбался странно одетый, бородатый мужчина с золотой серьгой в ухе, протягивая ладонь для Рукопожатия.

– Детектив Маннинг Голдман. Очень хорошо, что вы приехали. Гэри Сонеджи был здесь вчера, – в его тоне чувствовалась железная уверенность.

Мы с Сэмпсоном поздоровались с детективом и его молодым напарником, который, как казалось, во всем разделял мнение Голдмана. На Маннинге была голубая спортивная рубашка, три верхних пуговицы которой он расстегнул. В вырезе виднелась полосатая майка и густейшая серебристо-рыжая поросль, доходящая до самого подбородка. Напарник Голдмана облачился с ног до головы во все черное. И если говорить о странных парах, то Оскар и Феликс были мне как-то ближе.

Свое повествование Маннинг начал с того, что нам уже было известно о произошедшем на Пенн Стейшн. Нью-йоркский детектив весь излучал энергию и трещал, как пулемет. Свои слова он подкреплял оживленной жестикуляцией, и, казалось, ни на минуту не сомневался в своих способностях и правильности поступков. То, что он вызвал нас принять участие в расследовании, только доказывало это. Наше появление его ничуть не смущало.

– Нам известно, что убийца поднялся по лестнице от платформы номер десять, точно так же, как только что сделали вы. Мы уже побеседовали с тремя пассажирами, которые, возможно, видели убийцу в поезде «Метролайнер», прибывшем из Вашингтона, – объяснял Голдман. Его смуглый темноволосый напарник хранил мертвое молчание. – Тем не менее, мы не располагаем достоверным описанием внешности преступника. Каждый из троих опрошенных выдвигает на этот счет свою версию, что для меня совершенно непонятно. Может быть, вы хоть как-то проясните ситуацию?

– Если это был действительно Сонеджи, то он – непревзойденный мастер по части грима и переодевания. Ему доставляет удовольствие дурачить окружающих, а в особенности – полицейских. Кстати, известно ли, где он сел на поезд? – поинтересовался я.