Татьяна Кошкина - Кошки-мышки по-взрослому

Любовь – кирпичом по голове.

Любовь – горящая лампа в окне.

Любовь – ссадины на руке.

Любовь – шептать глупости в тишине.

Любовь – шаг вперед к самой большой беде…

– Не знаю, где ты её спрятал, но ты не должен таскать в дом кого попало, – холодно заявил седой коренастый мужчина. – Тебе, как будущему юристу, нужно заботиться о репутации, готовиться к поступлению, а не шуры-муры крутить.

– Это не то, о чём ты думаешь, – Тим стоял напротив отца и был странно холоден, даже раздражён.

– А что я должен думать о девушке, которая в семнадцать ночует у парня? Что она подходит моему сыну? – он сделал шаг, вышел на середину комнаты и громко заявил. – Девушка! Я не знаю, где вы скрываетесь, но о моем сыне можете забыть! Вам ничего не светит, я об этом позабочусь!

Котиков-старший подошел к шкафу и рывком открыл.

Наивный. Прятаться в шкафу – это так банально.

Тут на Микки будто наковальню уронили. А зачем она вообще прячется? Не случилось ничего криминального. Она просто помогла пострадавшему однокласснику, накормила его ужином и, насколько смогла, проследила, чтобы всё было в порядке. Зачем прятаться? Зачем мёрзнуть и рисковать простудиться из-за таких глупостей как мнение папочки-прокурора о её нескромной персоне?

Ещё и выслушивать этот бред!

Микки фыркнула и под двумя удивленными взглядами вошла в окно. Оправдываться и смущаться? Ну уж нет, этот таран было уже не остановить.

– Доброе утро, господин прокурор. Это кто же вас учил обвинять человека, не имея доказательств?

– Что? – возмущенно выдохнул отец Тима и тут же поперхнулся следующей репликой, потому что девушка успела раньше.

– То! Если так у нас работает прокуратура, то я пожалуй эмигрирую куда-нибудь в Катманду. Вы не пробовали своего сына слушать? Прежде, чем оскорблять девушку, спросите у него, что произошло. Знаете ли, не люблю, когда меня записывают в шлюхи без причины. И на всякий случай, если у вас не хватит ума поговорить с собственным ребенком: он спас меня от бандитов, получил травму. Врач сказал, что за ним первые сутки нужен присмотр. Поскольку вас не было дома, я не смогла оставить его одного. Все доказательства написаны у Тимофея на лице.

Одернула чёрную майку с черепом и скрещенными костями, после чего гордо прошествовала к выходу из спальни. Замерла у двери и обернулась.

– Не переживайте. Я не совращала вашего драгоценного сыночка, не надругалась над ним и внуки вам тоже пока не светят! Расслабьте булки, отец года!

И, не дав никому опомниться, вышла из комнаты и только в коридоре со всех ног рванула к выходу. Всё внутри дрожало от смеси страха и адреналина. Она что, только что отчитала взрослого мужика, да ещё и главного прокурора? Обувалась уже на втором этаже подъезда, застёгивая молнию непослушными пальцами.

К сожалению, она не слышала как прокурор удивленно спросил у сына:

– Это кто?

– Микки, – пожал плечами Тим и улыбнулся закрытой двери.

Микки

Микки не любила новеньких, да и в целом люди были ей как-то не очень. Особенно такие. Она смерила стоящего перед классом парня уничижительным взглядом: идеально выглаженные брюки, светлая рубашка с логотипом известного бренда на кармашке, дорогой рюкзак, а в руках айфон последней модели. Диагноз понятен – плюс один мажорчик, баловень судьбы с инстаграмом вместо мозга и банковским счетом вместо души. И самое худшее, что на этот раз ей не отвертеться!

Ирину Арнольдовну – преподавательницу черчения и по совместительству их классную руководительницу – Микки слушала вполуха. Текст был стандартный:

– Ребята, знакомьтесь. Это Тимофей Котиков. Они с отцом недавно переехали в наш город. Прошу вас помочь ему освоиться.

А массаж ему не сделать? Пяточки не почесать? От одного взгляда на этого лощеного парня у Микки сводило челюсть. Аллергия у неё была на таких вот глянцевых ублюдков с самого детства, примерно с того момента, как умерла мама, а дела отца пошли совсем плохо. Вещи из секонд-хенда, кое-как зашитый портфель и кроссовки, что держатся на честном слове производителя суперклея – за всё это ей регулярно влетало от таких вот лощеных мальчиков и девочек. Они считали, что испинать старый портфель и дорвать и так порванное – лучший выход. До тех пор, пока однажды Микки не показала, кто здесь главный. А то, что чуть из школы не вышибли – это дело десятое. Не вышибли же, и не вышибут. Только с аттестатом, уж об этом она позаботилась.