Чарльз Вильямс - Дыхание смерти

Мадлон вышла из спальни. Локоны стали рыжими и прилегали к голове мелкими завитками.

– Хорошо, правда? – улыбнулась она.

– Да, – ответил я, – очень хорошо. А как насчет фамилий?

– Лицо у меня тоже немного загорело. Вы заметили?

– К черту ваше лицо!

Она подняла брови:

– Вы, кажется, в плохом настроении? Не выспались?

– Я очень хорошо выспался, – прошипел я. – Отвечайте на мой вопрос: как насчет фамилий?

– Может быть, вы сперва дадите мне чашку кофе?

Она сама пошла на кухню и налила кофе, добавив в него немного виски. Я сел напротив.

– Вы будете звонить в банк? – спросил я.

– Только если ничего другого не останется. Сперва мне надо подумать.

– Вы должны знать: чем больше думаешь, тем больше запутываешься.

Она покачала головой:

– Нет. Теперь я вспомнила, что записала фамилии в алфавитном порядке: Кастерс, Мэннинг и Хэтс. А вот как я записала названия банков? В том ли порядке, в каком их посещала? Иногда я представляю себе эту записку.

– А где она, эта записка? – Я терял терпение.

Мадлон пожала плечами:

– Она была в доме, я забыла ее захватить.

– Забыли?!

– У всех есть недостатки, – заметила она. – Даже великий мистер Скарборо забыл вчера захватить с собой газету, которую купил.

Снова ирония. Она все знает и насмехается надо мной.

Я нагнулся над столом:

– Кончайте представление. Вы просто водите меня за нос.

– И не думаю. Я уверена, что вспомню это раньше чем через месяц.

Ах, ты!..

Мне очень хотелось ударить ее по лицу, но я сдержался и встал.

– Между прочим, – напомнила она, – вы хотели отнести приемник в ремонт.

Я послушно взял аппарат и вышел с ним из дома.

Это было как во сне, в котором выходишь на сцену перед тысячами людей и вдруг замечаешь, что ты голый. У меня было такое же чувство. И я был не просто голый, мне казалось, будто с меня содрали кожу.

С трудом я заставил себя не спеша идти к машине. Лишь когда сел и завел мотор, почувствовал себя лучше.

На углу продавали газеты. Я остановился, посигналил и, не глядя, сунул продавцу пять центов. Он протянул мне газету через окно. Но прочитать ее прямо сейчас, не привлекая внимания, было невозможно. Я поехал дальше, к берегу моря, оставив позади город.

Был прекрасный солнечный день, с залива дул легкий бриз. Машин было совсем мало. Я свернул с шоссе и остановился между дюнами. И только там развернул газету, чувствуя, будто у меня в руках бомба с часовым механизмом.

Чарисса еще не вспомнила – своего фото я не нашел. Хотя это и не доказательство. Полиция забрала бы меня еще до выхода газеты в свет.

«Разыскивается таинственный убийца».

В статье не было ничего нового. Мы с миссис Батлер вернулись в дом, чтобы забрать деньги. И как только я их забрал, тотчас убил ее и поджег дом, чтобы спрятать концы в воду. Ясно, что так полицейские и должны были думать. Я огляделся, вышел из машины, забрал приемник и пошел в дюны. Там размахнулся и бросил его в заросли кустарника.

– Эй, мистер! – послышался детский голос. – Почему вы бросили радио?

Я обернулся. Из кустов вылез мальчишка лет десяти с пневматическим ружьем в руке. Он подошел к приемнику и поднял его.

Я смешался. Откуда он взялся? Из кустов выбрался еще один мальчишка. У него тоже было ружье.

– Эй, Эдди! – крикнул первый. – Посмотри, вот приемник! Этот мистер выбросил его. Можно мы его возьмем, мистер?

Я судорожно соображал, что ответить. Слова застревали в горле. Это был какой-то дурной сон.

– Он сломан, – сказал я наконец. – Он не работает.

Мальчики посмотрели друг на друга.

– А почему вы не отдали его в починку?

– Какое вам дело, убирайтесь!

Я вдруг с ужасом осознал, что кричу. А потом, повернувшись, кинулся к машине.

Медленно и осторожно ехал я через город и все время испытывал жгучее желание нажать на педаль газа, чтобы скорей добраться до дома. Мне хотелось только одного: поскорее спрятаться в своей норе.

А когда я вошел в квартиру и закрыл за собой дверь, то почувствовал себя в ловушке. Они придут именно сюда и заберут меня здесь. И здесь была Мадлон! Она планомерно сводила меня с ума, а может быть, даже собиралась убить.

Пятница. Всю бесконечную жаркую середину дня я следил за Мадлон и прислушивался к шуму лифта и шагам в коридоре. Мадлон лежала на ковре в солнечном квадрате, засучив рукава пижамы и намазав лицо маслом для загара. Потом она встала, надела туфли на высоких каблуках и стала привыкать к походке Сузи Мэмбли. Она несколько часов расхаживала передо мной взад и вперед, покачивая бедрами.