Дмитрий Таганов - Россия, лихие годы - рейдерский захват

Песчаная лужайка, с краю – приземистый спортивный автомобиль, на бревнышках сидят три девушки и два парня. Перед ними красуются еще двое на мотоциклах, рыкая мощными движками. Я медленно подкатил к ним ближе и выключил мотор.

– Привет, – я махнул рукой в перчатке над рулем, как принято среди мотоциклистов. Двое на мотоциклах молча ответили тем же. Я выставил подножку своей старой «Ямахи», перекинул ногу через седло и с удовольствием распрямил спину. Все молча за мной наблюдали.

– Услыхал ваши моторы, захотелось поглядеть. Классные у вас аппараты.

Они действительно были хороши: один чоппер, настоящий «Харлей-Дэвидсон», очень престижный. Другой – спортбайк от Хонды, новый и тоже дорогущий. Сверкающие хромом и лаком, начищенные к выходным, – смотреть на них был одно удовольствие, тому, конечно, кто любит и понимает. Одеты были байкеры под стать своим аппаратам, в стиле каждого. На чоппере – ковбой в черной коже, черной бандане и в тисненых сапожках на каблуках. Спортсмен – в гоночном, пестром от рекламы комбинезоне с красным шлемом-интегралом.

Спортбайк рыкнул мотором, хрустнул песочком, как застоявшийся конь, и медленно, красуясь, сделал кружок перед бревнышками. По мелким признакам, заметным только опытному глазу, – ездок был не опытным, новичок. Всем им было тут лет по восемнадцать-двадцать. Я сразу почувствовал, что оказался здесь чужим и лишним, и очень старым. Здесь тусовалась золотая молодежь элитного поселка со своими подружками, – а я сюда приперся на своем старье. Но ведь я был тут по делу…

Я забросил ногу и завел мотор. Окинул глазами лужайку, асфальтовую дорожку, уходящую в лес, и поддал холостые обороты. Ручка газа как бичом подхлестывала раскаленные после дороги цилиндры, тахометр на приборке метнулся выше, заскакивая в красный сектор, вой двигателя из спаренных труб переходил в визг. И я отпустил толчком сцепление. Сразу чистый лесной воздух порвал скрежет задней шины об асфальт, и едкий синий дым вылетел из-под нее. Мотоцикл взлетел на дыбы, на заднее колесо, – и рванул вперед. Такое делать с места – самое трудное, – много легче «козлить» на ходу, отрывая переднее колесо. Но сейчас мне нужен был особенно сильный эффект.

Влетев в лес, я тормознул, упал на переднее колесо и развернулся. Обратно мне было жаль снова рвать так аппарат, и я броском разогнал его до восьмидесяти, и только перед лужайкой дал еще газку и рванул на себя руль. Мотоцикл встал опять на дыбы, как игривый конь, и так, на заднем колесе я прохватил мимо с бревнышек метров тридцать. Вернулся медленно, и мотоцикл поставил с краю, в сумерках сосен: пусть теперь старик отдыхает.

Девчонки встретили меня аплодисментами, к ним присоединились неловко и парни. Но это не было моим «выпендрежом». Это был такой «язык», понятный всем, кто садился на мощный мотоцикл, или хотя бы издали им любовался. Означало примерно следующее: вот мой ненаглядный аппарат, и вот что он умеет, – я на нем только сидел. Но самое главное: может, мне голову снесет когда-нибудь, но все равно это того стоит. Это не было ни показухой, ни вызовом, или приглашением повторить. Ради бога, не надо! Таким штукам на мотоцикле учатся годами, разбивая первые машины и ломая кости. Просто это такой «язык» рисковых людей, как их приветствие поднятой над рулем перчаткой – между незнакомцами, летящими навстречу, со скоростью за сотню, когда не только снимать руку с руля, а разжимать на нем пальцы опасно. Такой вот язык, такое общение.

Но, к несчастью, по неопытности, «спортсмен» на Хонде понял это как вызов. Ведь на бревнышках, как тетерки на токовище, сидели хорошенькие девочки. Но только он успел рыкнуть своим оборотистым движком, смахнул вниз стекло на шлеме, – и я уже знал, чем это все для него кончится.

Он откатил сначала по дорожке в лес для разгона, развернулся, рыкнул, и я не выдержал, соскочил с пенька, где сидел, и выбежал наперерез: сейчас этот салажонок навернется и сломает шею, и все из-за меня! Я махнул ему крест-накрест руками, тот пресек разгон и тормознул передо мной.

– Что тебе?

– Убьешься, слушай, не надо, не здесь. Я поучу потом.

– Отвали, брат, – за темным стеклом шлема видна была презрительная улыбка.

– Ладно, слушай, оторвешь колесо – не бросай газ, и ногу на тормоз! – Тот только кивнул и пошел на разворот.

Хорошо еще, что он не разогнался, как в первый раз, – хоть этим я помог, – он рванул вовремя руль на себя, и молодцом «закозлил», но отвернул ручку газа слишком сильно. Его крутой мощный байк просто вывернулся и уехал без него – на скорости под пятьдесят. Байк полетел дальше, набок в песок, кувырнулся раз, другой и осел с хрустом в кустах. Рубиновый фонарь прочертил в темноте сумасшедшие фигуры и земер. Сам же байкер крепко приложился затылком в шлеме об асфальт и с треском рвущейся ткани комбинезона закувыркался на обочину, в песок, под самые бревнышки.