Линкольн Чайлд - Злая река

И опять слабый стук. Взгляд Колдмуна упал на решетку в полу. Звук доносился оттуда, и этим объяснялось гулкое эхо. Колдмун знал, что трубопровод за решеткой уходит в бойлерную в подвале.

Он вздохнул и продолжил сборы. Наверное, это крысы в трубах. Неплохое место для тусовки, если учесть, что через эту решетку тепло в комнату подавалось редко.

Но тут звук повторился. У него была некая размеренность, которая, казалось, свидетельствовала о его разумном источнике. Колдмун подумал о Тунгманито, ночном дятле, который посещает дома умирающих, пытается проникнуть внутрь и похитить их души, прежде чем они завершат путешествие в пышные прерии потустороннего мира.

Его мысли сегодня ходили странными кругами. Ему лучше вспомнить, что он специальный агент ФБР на задании, и отбросить всякую суеверную чепуху. В доме, вероятно, кто-то есть, и это некая реальность в настоящем времени, с которой следует разобраться.

Колдмун вытащил пистолет из кобуры, висящей на спинке стула, сунул его в карман джинсов и вышел в коридор, стараясь не производить ни звука. Он огляделся и стал спускаться по лестнице в кухню.

Подойдя к двери, ведущей в подвал, Колдмун открыл ее, пошарил по стене внутри, нащупал выключатель, но передумал. Если он хочет довести до конца это дурацкое дело, то нужно делать все правильно. Он достал маленький фонарик, который всегда носил с собой, включил его в тусклом режиме — если тусклым режимом можно назвать три сотни люменов — и начал спускаться по лестнице.

«Подвал» Мортлах-хауса представлял собой не то чтобы настоящий подвал, но нечто большее, чем техническое подполье. Высота потолка позволяла Колдмуну двигаться слегка пригнувшись. Он посветил фонариком туда-сюда и увидел, что пространство подвала — сплошной лес опорных балок, покрытых влагонепроницаемым материалом более позднего производства, чем сам дом, с лабиринтом кирпичных ниш, встроенных в фундамент. В воздухе стоял запах соленой воды, плесени и земли.

Колдмун снова помедлил. Стук прекратился, но все же он решил обследовать подвальные лабиринты и двинулся между колоннами, заглядывая в различные клети, подвальные комнаты и ниши. Последнюю остановку он сделал у самого бойлера, который оказался более новым, чем ожидалось, и, как и предполагал Колдмун, холодным. Тем не менее он с силой хлопнул по нему два раза ладонью, отчего по пустой темноте прошел глухой звук. Если здесь обитали белки или крысы — или дятлы, черт их дери, — этот звук должен был дать им повод для размышления.

Колдмун в последний раз провел лучом фонарика, разрезая им темноту, потом развернулся и поднялся по лестнице, решительно настроенный закончить сборы.

Эхо его шагов растаяло в подвале, и вместе с темнотой вернулась тишина. Фигура в подвале оставалась неподвижной, скрытой в маленькой нише. Минуту спустя она вышла из крохотного пространства. Констанс Грин, облаченная в черное, словно в трауре, огляделась вокруг и отметила, что подвал снова пуст. Убедившись, что все здесь стало как прежде, до прихода Колдмуна, она скользнула в темноту, снова невидимая, чтобы ждать… и ждать.

Роджер Смитбек перевернулся на грязном матрасе, который служил ему кроватью, и со стоном осторожно поднес руку к щеке. Даже сейчас, по прошествии двух дней, боль не утихала. Глаз у него был опухшим и наполовину закрытым, ухо раздулось, а к виску вообще невозможно было прикоснуться. Он мог только догадываться, какой развалиной выглядел, — в маленькой грязной кладовке, ставшей его камерой, не было зеркал.

Смитбек провел здесь уже два дня, два полных дня. Он знал это только потому, что высокое зарешеченное окно на стене под потолком пропускало солнечные лучи. Когда он впервые пришел в себя после того жуткого удара, здесь стояла темнота. Несколько часов спустя встало солнце, потом, после бесконечного ожидания, оно ушло, и для Смитбека началась вторая бесконечная ночь. Солнце снова встало и зашло — во второй раз.

Два дня. Единственной его едой были пакетики банановых чипсов, единственным питьем — банки финикового лимонада со стоявшего в углу поддона. Чипсы ему приносили каждый день, каждый раз это сопровождалось предупредительным криком, и дверь приоткрывалась ровно настолько, чтобы под дулом дробовика швырнуть внутрь несколько пакетиков. Туалет представлял собой старое оцинкованное ведро. Его еще предстояло вынести.

Смитбеку потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя от последствий удара. И когда он сделал это, его охватил ужас: что теперь с ним будет? Неужели удар по голове — всего лишь предисловие к тому, что его ждет?