Линкольн Чайлд - Злая река

— Пузырек с Х12К, пожалуйста, — сказал он санитару.

— Доктор, — заметил санитар, — просто чтобы вы знали: это последний пузырек из пробной новой партии.

— И что?

— Он предназначался для субъекта семьсот четырнадцать, который стоит следующим в списке и сейчас ждет в подготовительной.

— Этот более важен, — резко ответил доктор. — Дайте мне пузырек, а семьсот четырнадцатого отправьте назад в камеру.

— Да, доктор.

Санитар открыл настольный холодильник, достал пузырек и протянул доктору вместе с только что распечатанным шприцем.

Доктор ввел иглу в крышечку пузырька, набрал в шприц точно отмеренное количество препарата, потом поднял шприц иглой вверх и нажал на поршень до появления капли на кончике иглы. Предвкушая дальнейшее, он поднял глаза к одностороннему зеркалу.

— Пендергаст, — раздался из динамика голос генерала. — У вас есть последняя возможность сказать что-нибудь.

Наступило долгое молчание, прерванное генералом:

— Делайте инъекцию.

Более часа назад Колдмуна привели сюда из тюремного блока с повязкой на глазах, скованного наручниками с одним из двух охранников. На Колдмуне был грязный больничный халат Луиса с нанесенным на груди по трафарету номером «714». После долгого пути по коридорам с него сняли повязку, и он увидел, что находится в тесной комнатке, видимо примыкающей к какому-то другому помещению, со стенами из бежевых шлакобетонных блоков, с двумя прикрученными к полу скамейками и запертым медицинским шкафчиком. Колдмун сидел на скамье рядом с охранником, к которому был пристегнут. Второй охранник сидел напротив с винтовкой М16 на коленях. У обоих охранников был скучающий вид людей, привычных к этой рутине. Колдмун, пока его вели, старательно притворялся испуганным, вяло шаркал ногами, выводя из себя охранников, которые то и дело подталкивали его сзади.

Шли минуты, и Колдмун удивлялся тому, как тихо в этой комнате. В противоположной стене была большая прочная дверь, которая, по-видимому, вела в лабораторию, где проводились эксперименты над обитателями тюрьмы. Он понятия не имел, что это за эксперименты, но предполагал, что они заканчиваются ужасом самоампутации. Если это комната ожидания, то звукоизоляция здесь более чем уместна, ведь процесс за тяжелой дверью должен проходить довольно шумно.

Минуты продолжали идти, а Колдмун обдумывал свой следующий шаг. Конечно, он мог просто ждать, когда наступит его очередь. Заключенный сказал ему, что пауза между вызовами — за неимением другого слова — составляет девяносто минут, и, насколько мог судить Колдмун, девяносто минут уже почти прошло. В конце концов он решил, что самое лучшее — это взять инициативу в свои руки и начать действовать, когда у него уже есть представление об обстановке, а его противники менее всего готовы к такому развитию событий. Охранник, сидевший рядом с ним, пребывал в полусонном состоянии, другой тоже начинал клевать носом.

У него не будет возможности лучше, а может, и вообще никакой другой возможности.

Делая вид, что он тоже устал, Колдмун наклонился вперед, положил руки на колени и опустил голову на грудь. Он тихо, смиренно зевнул. Медленно завел одну руку под больничный халат, нащупал рукоять «браунинга», пристегнутого к верхней части голени. Осторожно и бесшумно достал пистолет из кобуры. А потом плавным, неспешным движением поднял его и выстрелил в упор в охранника, сидевшего рядом. Звук выстрела в тесном помещении прозвучал оглушающе, осколки шлакобетона вперемешку с кровью разлетелись по комнате. Другой охранник дернул головой и тут же получил пулю в лицо, ударился головой о стену, а потом свалился на пол.

Колдмун понимал, что, несмотря на звукоизоляцию, грохот выстрелов наверняка будет услышан. У него у самого в ушах стоял звон. Он отложил пистолет в сторону, свободной рукой схватил винтовку убитого охранника, пригнулся и навел оружие на звуконепроницаемую дверь.

Почти сразу дверь распахнулась, и Колдмун выпустил очередь, уничтожив охранника в форме, прибежавшего на выстрелы Прижав винтовку к телу локтем правой руки и по-прежнему держа дверь под прицелом, он забрал ключ у мертвого охранника и отстегнул наручники. После этого он подошел к двери, выждал секунду и ударом ноги распахнул ее до упора.

Он оказался в большой, ослепительно освещенной лаборатории. Там, к его удивлению, сидел Пендергаст, пристегнутый и привязанный к креслу-каталке, а рядом с ним стояла стойка для внутривенных вливаний. Два санитара и доктор в смятении и ужасе пятились от него, из руки доктора на пол упал шприц. Два солдата, надзирающие за процедурой, начали поворачиваться к Колдмуну. Он уложил их обоих одной очередью.