Юлия Фалалеева - Рифл шафл

Зинка уже хотела вернуться в машину и, сославшись на усталость, поехать домой, но только не вышло… Подполковник крепко взял её за локоть.

— У меня останешься! — велел он.

Зинуля попыталась отказаться.

— У меня останешься! — пьяно повторил Мишка. — Ты разве не хочешь?

— Приятной вам ночи! — выкрикнул на прощание Цветов, скрываясь в салоне автомобиля.

Оказавшись в квартире за закрытой дверью, Зинуля, скинув туфли, прошла на кухню, налила себе из чайника тёплой воды и жадно опустошила кружку.

Переведя дыхание, она обратила внимание на живописный натюрморт.

Кухонный стол «украшали»: почти пустая бутылка водки, чайная кружка и порезанная толстыми ломтями докторская колбаса.

Борисов зашёл следом и уселся на табурет.

Диночка тоже заглянула на кухню.

— Голодная? — спросил он дочку.

Динка отрицательно повела рукой.

— Тогда мойся и ступай к себе в комнату.

Девочка удалилась, закрыв за собой дверь.

Мишка вылил остатки водки в чашку и выпил залпом.

— Что празднуем? — с наигранной весёлостью поинтересовалась Зинуля.

— Кто приходил в твой дом? — не поднимая глаз от чашки, угрожающе произнёс Борисов. — С кем вы, Зинаида Львовна, за моей спиной кувыркаетесь?

Подполковник швырнул с размаха чашку об пол. Фарфор со звоном разлетелся на мелкие кусочки.

Зинка стояла не шевелясь.

Мишка резко встал, но, покачнувшись, снова уселся на табурет, обхватив голову руками.

— Что ты затеяла? Дура! Куда ты лезешь? Ты же всё испортила, идиотка! — говорил он, глядя себе под ноги.

Мысли в голове у Зиночки носились словно шарики пинг-понга, стукаясь о черепную коробку. Она не могла произнести ни слова.

Борисов, не поднимаясь с места, дотянулся до холодильника, вытащил новую бутылку водки и принялся пить прямо из горлышка.

— Миша, ты пьян! Ты несёшь ересь! — произнесла Зинка под аккомпанемент булькающих звуков непрекращающегося возлияния.

— Иди в спальню, раздевайся и жди. Будешь супружеский долг отрабатывать! Шлюха! Почему вокруг меня одни шлюхи?!

— Я не собираюсь разговаривать в таком тоне. Я ухожу! Проспитесь, Михаил Григорьевич, тогда и поговорим.

Зинка сделала шаг к двери.

— Я сказал, иди и ложись!

— Нет! — с ненавистью ответила Зина.

— Не зли меня, по стенке размажу… — Борисов хищно посмотрел ей в глаза.

— Миша, перестань меня пугать! Я закричу!

— Совсем дура?! Опозориться решила? Ты ещё в полицию позвони! Иди в кровать, покажешь, чем других удивляла.

— Не пойду, не пойду… — упрямо повторяла Зиночка. — Убивай… Не пойду.

— Зачем убивать? — пьяно захрюкал подполковник. — Просто сейчас дам команду, чтобы твоё «домашнее видео» на «Ютьюб» выложили, пусть все смотрят, как Зинаида Львовна умеет. Знаешь, какая слава у тебя будет… И в Озёрном! И в Приозёрном! И в Кумске! Ого-го! Клиентов будет, хоть отбавляй! Иди, говорю, ложись… Никто тебе не поможет! Как ты не понимаешь! Ты никому не нужна! Дрянь!

Она лежала в кровати, отвернувшись к стене, до того момента, пока не услышала через открытое окно звук отъезжающего «Фольксвагена».

На дрожащих ногах, превозмогая боль, встала. Обмоталась валяющимся на полу полотенцем. В ванной, посмотрев на себя в зеркало, ужаснулась — всё тело было покрыто синяками и царапинами.

— Мамочка! Мама! Помоги мне! Как мне теперь жить?! — жалобно заскулила Зинка. — Я не хочу жить! Какой позор, мамочка! Какой позор!

Шатаясь, дошла до кухни, вытащила из ящичка нож и снова вернулась в ванную.

Закрывшись изнутри на шпингалет, зачем-то надела на себя Динкин халат, застегнула его на все пуговицы и, открыв кран, сунула руку под воду…

Раз! Два!

Готово!

Глядя, как расплываются под струёй багряные кляксы, она потеряла сознание…

Когда Зиночка пришла в себя — обнаружила, что лежит на узкой, застланной белым постельным бельём, тахте.

В голове гудело. Попытавшись перевернуться, почувствовала, как что-то кольнуло в локтевой вене. Повернула голову. Капельница. Она лежит под капельницей.

— Где я? — Зинка с трудом шевелила пересохшим языком.

В комнату вошли трое — Иван Молин, отец Серафим и незнакомая женщина в белом халате.

— Где я? — вяло переспросила Зинка.

— Всё в порядке. Ты у меня дома, — отозвался отец Серафим.

— Как, у вас… — прошептала Зинка. — Почему, у вас…

— Я так решил, да и майор Молин одобрил, что это самое подходящее место. Так что не переживайте, с божьей помощью все образуется… Обещаю усердно молиться и просить у господа для тебя вразумления. А то, ишь, чего удумала…